немного прибавила скорость, и мы начали спускаться по крутому серпантину.
Впереди уже маячил горный поселок, мимо которого мы проехали на подъеме.
– Давай остановимся, выпьем пива, – предложил я. – В горле пересохло.
Мы въехали на булыжную мостовую, миновали живописную группу цветочниц-индианок, протягивавших нам пестрые букеты, и затормозили возле маленькой пивной. Перед входом под ярким тентом стоял длинный чугунный стол со скамьей. Из дверей несло пивом и потом.
– Внутрь не пойдем, – сказал я, усаживаясь за стол под навесом. – Там дышать нечем, прямо как у нас в редакции.
Она села рядом, сняла широкополую соломенную шляпу и бережно положила ее на стол.
Пожилой щуплый мексиканец вышел из пивной и поклонился. В его глазах мне почудилась тревога, – должно быть, у бедняги неприятности, подумал я. Приняв заказ, он молча удалился.
– У этого малого такой вид, будто на него давит не только собственная шляпа, – сказал я, расстегивая пиджак и незаметно отлепляя от тела рубашку.
– Все они одним миром мазаны, – равнодушно заметила моя спутница. – Их главная забота – угадать, куда прыгнет блоха. Когда-то я их жалела, потом перестала… – Она осеклась, и ее глаза расширились. Она сидела вполоборота ко мне и, вероятно, увидела позади меня что-то необычное.
Я оглянулся. Вход в бар заслоняла фигура толстяка. Да какого! Ничего подобного я в жизни своей не видывал. Он был не просто толст, он был огромен – дюймов на семь больше шести футов[11]. На голове соломенное сомбреро, могучие плечи укрыты сарапе[12], однако, помимо этих традиционных атрибутов, я успел заметить добротный черный костюм и мягкие ковбойские сапоги с серебряной отделкой.
Гигант стоял, прислонившись к дверному косяку, с толстых губ свисала сигарета, черные глаза неподвижно смотрели на Миру.
Его глаза особенно поразили меня – непроницаемые, как у змеи. Этот тип определенно мне не нравился. В том, что он не здешний, я ни секунды не сомневался, в деревенском захолустье такие не водятся. Он откровенно пялился на Миру, и от его самоуверенной наглости мне сделалось не по себе.
– Каков красавчик, а? – бросила мне Мира. – Не может быть, чтобы это был один человек. Спорим, что у его мамаши родилась двойня? Наверно, сунула мальцов в горячую ванну, а после не смогла разлепить?
– Послушай, куколка, – сказал я приглушенно, – побереги свое остроумие для меня, ладно? Этот типус его не оценит.
Человек-гора вынул сигарету изо рта и щелчком отправил ее в мою сторону. Она упала на стол между мной и Мирой.
Если бы кто другой выкинул подобный номер, я бы не раздумывая надавал ему по ушам, но из странного суеверия мне претит задирать того, кто вдвое здоровее меня. Я уже говорил вам об этом. Ну а если мужик здоровее меня втрое, я стерплю от него почти что угодно, прежде чем решусь ответить.
Мира всячески подстрекала меня ввязаться в драку. Таковы женщины. Им кажется, что вступить в неравный бой – значит доказать свою доблесть.
– Слабо