Сэмюэл. Ты бы пересел в тенек, чтобы голову не пекло, – на ходу сказала ему Мира и скрылась в гостинице.
Богл проводил ее взглядом.
– Рано или поздно она договорится, – мрачно предрек он. – Блондинки, они такие, с ними нужен глаз да глаз… Хотя у меня была одна, волосы точно как у твоей, а ворковала как голубка. Слышал бы ты ее! Каких только ласковых слов для меня не напридумывала! Представляешь?
Чего я до этой минуты точно не представлял – что под воловьей шкурой Богла бьется сентиментальная жилка.
– Избавь меня от подробностей твоей интимной жизни, – сказал я с ухмылкой. – И забудь про нежные прозвища, тебе от них никакого проку. А где сейчас док?
– Пошел шамать. Я вроде бы не голодный, но надо, наверно, чего-нибудь в себя закинуть.
– Давай вместе, – предложил я. – Одному как-то скучно.
Богл насупился.
– Не-а, по мне, лучше одному, чем с хахалем языкастой блондинки, – наконец изрек он. – Иди, я потом. Уж поесть, так с удовольствием.
– Ну как знаешь.
Я хотел пройти в гостиницу, но в этот момент на веранду неслышно поднялся мальчишка-индеец – маленький, чумазый, в грязной белой рубашке и драных штанах. В одной руке он крепко сжимал деревянный ящичек. Его глаза смерили Богла оценивающим взглядом. Тот осклабился:
– Здорово, сынок. Зашел потолковать с Дядюшкой Сэмом?
Оборванец задумчиво смотрел на него, склонив голову набок и робко переступая босыми ногами по дощатому настилу.
Богл взглянул на меня.
– Люблю детишек, – сказал он простодушно, ковыряясь ногтем в зубах. – Хорош малец, а?
Мальчишка приблизился к нему еще на несколько шажков.
– Чистим, Джонни? – с надеждой в голосе спросил он.
– Да ты не бойся, – подбодрил его Богл, не то умильно, не то плотоядно улыбаясь. – Иди сюда и все расскажи Дяде Сэму.
Пацан еще робел, но все-таки поставил ящичек на пол и повторил:
– Чистим, Джонни?
Богл выпучил глаза:
– Что значит… чистим?
– Он хочет почистить твои штиблеты, тупица, – ухмыльнулся я. – Он уже вырос из поучительных историй Дяди Сэмюэла для несмышленышей.
Богл был разочарован:
– Вот те на! Я думал, малышу не с кем поговорить.
– Чистим, Джонни? – снова завел свою песню мальчишка.
– Заклинило его, что ли? – проворчал Богл, но, заметив, что маленький оборвыш того и гляди даст деру, по-королевски взмахнул рукой. – Так и быть, сынок, на! – Он вытянул вперед слоновью ножищу.
Мальчишка шлепнулся перед ним на пол и начал проворно подворачивать штанину.
– Ладно, счастливо оставаться, я проголодался, – объявил я. – Скажу, чтобы тебе оставили чего-нибудь поесть.
– Сколько ему дать-то? – спросил Богл, глядя, как мальчишка орудует щетками.
– Да сколько хочешь, – ответил я, – оборванцам выбирать не приходится.
Еще один малец – в грязной красной рубашке – бочком поднялся по ступеням. Он быстро взглянул на Богла и стремглав кинулся к нему, отпихнув Белую