этому корпусу впоследствии могли бы присоединиться резервы, ополчение и пр., а французам пришлось бы направить туда значительно бóльшие силы, чтобы иметь возможность достичь Петербурга со сколько-нибудь соответственными видами. Следовательно, выделяя корпус Витгенштейна, Барклай действовал вполне разумно.
Тем не менее это ставило армию в Витебске в чрезвычайно опасное положение, так как можно было предвидеть с достаточной уверенностью, что Багратион туда не подойдет, а расчет на сильную позицию, если бы даже таковая действительно была создана, сам по себе являлся недостаточным. К этому надлежит добавить, что движение к Витебску являлось подлинным фланговым маршем протяжением в 24 мили, что одно уже представляло значительные трудности, так как французы снова пришли в движение и выдвинули свой центр в Глубокое. Марш был в достаточной мере защищен Двиною, но под самым Витебском надо было переправиться на левый берег, а это легко могло оказаться невыполнимым. Русской армии и на этот раз повезло, и, пожалуй, одной из величайших ошибок, допущенных Наполеоном, было то, что он не извлек крупного преимущества из ошибочного отхода русских к Дриссе.
Марш к Витебску был выполнен в 10 дней, следовательно, без какой-либо излишней поспешности, так как кавалерийские части выяснили, что французы еще не взяли направления на Витебск.
Прибыв в Витебск, Барклай прошел через город и развернул армию на левом берегу Двины, имея перед фронтом небольшой ручей, впадающий в Двину под Витебском, а город на правом фланге. Это расположение было так намечено, чтобы путь отступления, т. е. дорога на Москву через Поречье, представлял продолжение левого фланга, в тылу же на расстоянии одной мили находилась Двина, которая здесь протекает в довольно глубокой долине. Более отвратительное поле сражения трудно себе представить. На следующий день после своего прибытия генерал Барклай продвинул вперед к Островну в качестве авангарда корпус генерала Толстого-Остермана. 25 июля Мюрат атаковал последнего и нанес ему чувствительное поражение, так что 26-го пришлось выслать вперед для усиления Толстого-Остермана еще одну дивизию под командой генерала Коновницына. Все эти силы отступили на расстояние нескольких миль от Витебска. В тот же день подошел наконец в Витебск последний корпус генерала Дохтурова с общим арьергардом под командой генерала Палена, и 27-го рано утром Пален был выдвинут вперед навстречу неприятелю на смену оттесненному авангарду.
Трудно понять, почему генерал Барклай выполнял свой марш к Витебску столь медленно. Тогда говорили, что это имело целью дать время обозам уйти вперед; эта причина, а также, быть может, смутная идея соразмерять свой марш с маршем неприятеля и не очищать территории в большем размере, чем это оказывается необходимым, могли явиться оправданием такого образа действия. Барклай чуть было не поплатился за такое несвоевременное хладнокровие.
Под Витебском действительно намеревались дожидаться Багратиона, который, как предполагали,