удивилась подруга. – Не любишь ты Моцарта. Темнота! А что, Андрей звонил?
– Андрей, не Андрей, какая разница, – взвилась Настя. – Ты чего с утра трезвонишь?
– Договаривались, – обиделась Сонька.
– А-а-а! Нам же в баню! Ты номер заказала?
– Заказала, – все еще обижался бас. – На двенадцать.
– Все, бегу. Давай, пока. Да, Сонь!
– Чего?
– Не злись.
– Еще чего? На больных не обижаются, – заржала Сонька и отключилась.
Грудь у Соньки была красивая, но, по её словам, давно, когда Крупская была еще девушкой. А сейчас две здоровенные дыни уныло глядели в пол, приободряясь только в шитом на заказ бюстгальтере. На других частях тела мяса наросло непропорционально меньше, и дыни, покоясь на арбузике живота, все равно выделялись.
– Эх! – мечтала Сонька, намыливая зрелые плоды, – отдать бы половинку при разделе имущества моему Петюне. И ему хорошо, бабу надувную покупать не надо, и мне легче.
– Тогда еще кой-чего придется положить в довесок, – засмеялась Настя.
– Щас! А я чем писать буду?
– Молодец ты, курить бросила, – блаженно затянувшись, – похвалила подруга.
– Я много еще чего бросила. Тебе кто не дает?
– Так я, вроде, тоже. Петюню, вот, бросила.
– Я не о том. Мне тут недавно сон приснился, что в вашей конторе ремонт сделали. И стала она похожа на еврокурятник.
Сонька расхохоталась.
– Да уж! Если случится такое чудо, наш памятник точно превратят во что-нибудь несуразное.
– Сонь, тебе не надоело всю жизнь там сидеть, одно и тоже делать?
Подруга задумалась.
– Так я не умею больше ничего. Это ты у нас талантами обременена. А я …
– Но ты же и не пыталась.
– На базаре торговать? – желчно поинтересовалась Сонька.
– Зачем, на базаре? Неужели тебе что-то новое не хотелось попробовать. Научилась бы.
– Эх, если бы, да кабы, я бы еще пару раз замуж сбегала. Но ко мне, в отличие от тебя, в очередь не стоят. Приходится куковать.
– Я, несмотря на очередь, тоже кукую, – мрачно заметила Настя.
– Да, ладно, чего ты? Не депрессуй, – подхватилась подружка. – И потом, кто тебя от культ-придурков прикрывать будет? А так у тебя…
– … «там» свои люди, – договорила за неё Настя. – Знаю – знаю, на днях кислоглазый неуч, Иван Ильич, попрекал.
И Настя со злым юморком поведала о заседании кафедры, стычке с Тамаркой и других местечковых новостях. Сонька для кулуарных сплетен самый подходящий человек. А про сны, звонки, разве с ней поговоришь. Попробовала сегодня, вон, что вышло – обидела.
11 Глава
Про сны ни с кем не поговоришь. Только с Митей получалось. Но Митя далеко, не там, где Юра с бабулей, чуть ближе – за океаном, – но все равно недоступен. «Ебанент временно недоступен», – вспомнилась шутка из дурацкого анекдота. Как выяснилось, не временно, навсегда. Он то, как раз, брал её с собой, да она не поехала. Правда, до отъезда Митя успел сделать ребенка какой-то старой деве из музучилок, а Настена выйти