type="note">[25] перед большим открытым окном, я обозревал старый Стамбул, весь залитый солнцем. В самой глубине кипарисовой рощи виднелась мечеть Эюба[26]. Вот где хорошо было бы укрыться вместе с возлюбленной – в этом таинственном уголке!
Вокруг моего дома простирались обширные запущенные участки земли, усеянные кипарисами и надгробными камнями. Не одну ночь бродил я по этим пустырям в поисках рискованных приключений с какой-нибудь красоткой, армянкой или гречанкой.
В глубине души я сохранял верность Азиаде, но день проходил за днем, а она все не ехала…
О милых созданиях, занимавших меня тогда, я сохранил воспоминания, лишенные того восторга, какой внушает любовь; ничто никогда не привязывало меня ни к одной из них.
Однако я нередко прогуливался ночью по этим кладбищам, и не раз бывали у меня там неприятные встречи.
Однажды, часа в три, из-за кипариса вышел человек и преградил мне дорогу. Это был ночной сторож, вооруженный длинной железной палкой, двумя пистолетами и кинжалом; я же был безоружен.
Я сразу понял, чего хочет этот человек. Он скорее убил бы меня, чем поступился своим замыслом.
Я согласился следовать за ним: у меня возник план. Мы шли вдоль пятидесятиметрового обрыва, отделявшего Перу от Кассым-паши. Человек шел по самому краю. Улучив момент, я бросился на него. Он провалился ногой в пустоту и потерял равновесие. Я слышал, как он со зловещим шумом покатился вниз на камни.
По всей вероятности, у него были сообщники, а шум его падения должен был далеко разнестись в тишине. Я ринулся во тьму, рассекая воздух с такой скоростью, что никто не мог бы меня догнать.
Небо уже белело на востоке, когда я добрался до своей комнаты. Приключения не раз удерживали меня на улице до этих утренних часов. Только я заснул, как меня разбудила приятная музыка. Это была старинная прихотливая восточная мелодия, свежая, как лучи рассвета. Человеческим голосам вторили арфы и гитары.
Поющие прошли и затерялись вдали. В широко распахнутом окне видна была утренняя дымка, а над ней – пустое пространство неба; потом где-то в высоте проступило что-то розовое – купол и минареты; силуэт турецкого города возникал постепенно, город словно висел в воздухе… Я вспомнил, что нахожусь в Стамбуле и что она клялась сюда приехать.
Встреча с этим человеком произвела на меня тягостное впечатление; я прекратил ночные прогулки и не заводил больше любовниц, если не считать молоденькую еврейку по имени Ребекка, которой я был известен в иудейском предместье под именем Маркето.
Конец августа и часть сентября я провел в прогулках по Босфору. Погода была роскошная. Тенистые берега, дворцы и виллы отражались в спокойной синей воде, которую бороздили золоченые каики[27].
В Стамбуле готовились к низложению султана Мурада[28] и к восшествию на престол Абдул-Хамида[29].
Полночь! Пятый час по