align="center">
Глава 3
Забери меня, спрячь меня – это уже не лечится,
Не поможет ни чай, ни варенье, ни плед на плечи.
Коньяку бы покрепче и темный уютный угол,
И чтоб меньше, чем на дыхание друг от друга.
Забери меня, спрячь меня от перекрестных выстрелов,
От всех календарей, циферблатов, нечетных чисел,
Я сегодня ребенок испуганный, я не женщина.
По серьезности, как по стеклу побежали трещины…
Да, я знаю, что так не решают проблем – побегами,
Да, я знаю: нельзя с головой, наобум, с разбегу, но -
Все равно забери меня. Пусть я могу быть сильной,
Но сейчас мне так холодно, страшно, невыносимо…
Забери меня, спрячь меня… руки, ладони, улицы,
И часы напролет, глядя в дождь, прислонившись к стеклу лицом,
И перила мостов, и пролеты чугунной лестницы.
…или, может, оставь меня – это уже не лечится…
(с просторов интернета)
Вам знакомо это пренеприятнейшее ощущение, когда хочется бежать, скрыться, на крайний случай – шагнуть на плаху с достоинством и грацией Марии Стюарт, а мышцы сковывает парализующим протестом? Ни от чего он не убережет, максимум, на что он способен – согнуть плечи, колени, опустить ресницы и заставить передвигаться скованными, неуверенными рывками. Может быть, все это потому, что в сознании еще звенят безапелляционные аргументы Александра?
"Ты хочешь жить?" Я не знаю, что ему ответить… Я только понимаю, что да. Хочу. Суицидальные мысли о полетах с высоты сошли на нет, может, в этом заслуга седативных препаратов, а может, в двух шагах от смерти я научилась ценить жизнь. Память щадит меня, лишь изредка атакуя детальными сценами прошлого, и я не хочу думать, что же будет, когда последние капли антидота выведутся из моей крови. Может, все это сейчас временно капитулировало перед лицом новой, вполне осязаемой угрозы?..
Уязвимые кремово-белые бутоны на глянцевой плитке. Это мой спасательный якорь, попытка зацепиться взглядом и сознанием за отвлекающий маневр судебной рокировки. Хорошая попытка, но долго продолжаться так не может. Властный захват подбородка, теплые пальцы, едва заметный повелительный нажим не позволяют разглядеть тонкие прожилки на лепестках роз, я хочу зажмуриться, но не могу. Повинуюсь ласковому давлению этих пальцев, инстинктивно расслабляю шею. Мне ведь снова не оставили выбора, правда? Можно сделать то, что он от меня ожидает… Опустить взгляд в пол, пусть читает психоделию напуганных мыслей на моем лице, ищет их тень в едва заметных мимических морщинках грусти, в плотно сжатых губах, дрожащих ресницах, побледневших щеках, пусть получит свою дозу кайфа под названием "торжество сильнейшего", только не просит невозможного…
Но я не могу понять, что происходит уже в следующий момент. Отчаянная смелость? Ментальный крик "rise of revolution" приговоренной к смерти ополченки? Или новый вирус масштабного подавляющего интеллекта пробил защитную