смайлов в стиле моей позитивной приятельницы, а смысл написанного ускользал, не желая прожигать нейроны неотвратимостью конца.
«Да? Откуда же… и что ты знаешь?»
«Наши родители вертятся в политике. От отца узнала. Мы долго не могли в себя прийти.»
Мне хочется закричать. Написать ей, что все не так. Что этого просто не может быть… Но я ничего этого не делаю.
«Элька знает?»
Как будто это единственное, что меня должно сейчас волновать.
«Да… Извини, я была в шоке… Не стоило, наверное. Ты как?»
«Плохо…»
«Юль, не ври мне. Он же заставил тебя. Ты сама этого не хотела. Я между строк тогда почувствовала…»
О мертвых – либо хорошо, либо ничего. Я молчу, пальцы отказываются повиноваться.
«Я скучаю, Лекси…»
«Возвращайся. Мы тебя вытянем. Мы всегда умели помогать друг дружке. Только не плачь. Это же был несчастный случай, хорошо, что ты не находилась в доме, когда рванул тот баллон.»
Вот, значит, как там все преподнесли… Несчастный случай. У меня нет сил общаться дальше, и я дрожащими пальцами с обилием опечаток набираю ответ. Все со мной будет хорошо. Я к концу августа вернусь, совсем скоро. Пойдем в караоке? Ты помнишь, как я красиво исполняю «Арию»? Помнишь, после этого нам даже прислали бутылку дорогого вина и попросили исполнить на бис «Беспечного ангела»? Вот в тот паб и пойдем. Все равно мне рано еще замуж! Нет, боже упаси… Ну какой друг из крутой семьи? Лекс, ты вообще понимаешь, что сейчас сказала? Прости. Я немного не в себе. Мне сейчас не надо никаких отношений. Все равно, таких, к которым я привыкла, больше никто не даст…
Мы прощаемся, пообещав друг другу списаться позже, а я снова позволяю себе не сдерживать чувств, рыдаю, закусив зубами подушку. Как можно тише, чтобы никто не нарушил этого уединения, иллюзии свободы – по крайней мере, она пока у меня есть. Я оплакивала похороненную надежду. Надежду на то, что он мог выжить и вернулся в город. На то, что однажды он появится на пороге этой спальни, и мой кошмар закончится. Ментальная связь была безумием, бредом сумасшедшего, последней стадией лайт-шизофрении. Я просто сбегала в нее от новой, пугающей реальности, от которой больше никто не в силах защитить…
Я еще не знала, что никогда не смогу до конца принять его смерть. До последнего буду искать его взгляд в толпе безликих личностей с целеустремленностью погибающего от жажды. Слышать его голос в глубине души и часто, даже очень, следовать нелогичным на первым взгляд приказам безликого призрака в натянутых высоковольтных проводах непрекращающейся агонии. Loneliness. Назвать это роковым термином “одиночество» не хватило духу. Я выпью его полностью, и никто не позволит залпом, нет… Это слишком просто, да и может убить такой дозой за один глоток. Придется растягивать, умирая и возрождаясь, день за днем, и снова учиться рассчитывать только на себя. Для этого нужны силы, но мне их не обрести, пока давит ужас чужого присутствия.
К обеду мне все же пришлось спуститься, я боялась исполнения угрозы Александра. «Не вздумай пропустить!».