уже не совсем правильно), я расправила утку в разные стороны, растопырив ей крылья, бабка знала толк в подобных вещах, скомандовав переворачивать в нужный момент, я доверительно кивнула. Она окатила её пламенем горелки, которое вырвалось не сдержанно. Через секунду запахло палёным, утка, покрылась копатью, мы искупали её в бочке подобно шаловливому ребенку, после обсушили.
– Теперь на вот, натри её.
Глашка обратилась ко мне, вручая пряный порошок с полки.
– Вот еще!
Лицо мое покрылось возмущением. Я отклонилась на оклик вытянутой руки.
– Ох, Мирка! Всё то, тебе наперекор выходит, какая же из тебя хозяйка будет: не умелая, неохотная.
Бабка вымахивала счётные движения, жонглируя пальцами, будто кухня огромная арена представлений, и уместно демонстрировала громкость голоса, доносящиеся до последних рядов зала (будь это действительно так).
– Кому нужны хозяйки в наше время? Скорее, добровольное согласие на рабство, за якобы живые чувства кликая на любовь при очередном блюде.
Я покривлялась.
– Так и люди тебя не поймут. Шо сотворила с тобой твоя немая наука? Сидишь там, на чердаке, шебуршишься, словно мышь какая, да? Кому это нужно…
Недоговорив, она отмахнулась.
Я писала от непонимания себя в жизненной принадлежности. Моя головоломка не складывалась в какую-то отрасль знаний, я не сворачивала, меня нигде не ждали. За всё время отсыла сюда я попробовала плести макраме, неумелыми руками и кривым негнущимся крючком. Я создала ни один мрачный альбом увядающих цветов, коллекцию прибрежных камней, о которые спотыкалась ни раз, и даже картины, временно интересовали меня. Гостиный шкаф бережно хранил забытые шедевры поиска. С буквами я чувствовала, свой язык, не выраженный многоточием, а доведенный до окончания мыслей. Начались долгие проводы в изгнание тишины. Я вышла на террасу со стороны моря. Надо сказать, наш дом имел два выхода. Именно выхода, так как, выйти всегда сложнее чем войти, тот, что приводил к отчаянью и тот, что безоговорочно помогал справляться с внедренными последствия. Я предложила миру навыки приобретенной грусти. Спросить бы себя прежде, чем услышать других «От чего и как происходит мгновенная трансформация состояния в один миг».
Глава 4
Издали замаячило вхожее стадо с пастухом. Как же красиво! И в тот же момент нелепо разоделись эти здешние особы, выхаживая в своих однотонных платьях, с протяжным мычанием, будто зазывали заграничных кавалеров, большими платформами на ногах. Они бы падали рядами поочередно, ломая всякую надежду друг друга на устойчивость. Вот так отчаянно стремясь к совершенству, красота поклонялась лишь грязному дну зелёного луга, который выдерживал не раз подобное столпотворения бракосочетающихся коров. Несмотря на это, они всё же приходили и уходили быстрыми набегами. Наблюдая за ними, я то и дело спрашивала себя, а есть ли часы у времени? Знает ли она сколько тратить ожидание других? Молчание…
Пастуху