принц!»
Гамлет:
«Ба, милые друзья!
Ты, Гильденстерн?
Ты, Розенкранц?
Ну как дела, ребята?»
Розенкранц:
«Как у любого из сынов земли».
Гильденстерн:
«По счастью, наше счастье не чрезмерно:
Мы не верхи на колпаке Фортуны».
Гамлет:
«Но также не низы ее подошв?»
Розенкранц:
«Ни то, ни это, принц».
Гамлет:
«Ну что же, превосходно.
Однако, что нового?»
Розенкранц:
«Ничего, принц, кроме того, что в мире завелась совесть».
Гамлет:
«Значит, скоро конец света.
Впрочем, у вас ложные сведения.
Однако давайте поподробнее.
Чем прогневали вы, дорогие мои, эту свою
Фортуну, что она шлет вас в эту тюрьму?»
Гильденстерн:
«В тюрьму, принц?»
Гамлет одним рывком закрутил все гайки:
«Да, конечно, Дания – тюрьма».
Розенкранц неловко пытается восстановить «тональность» разговора:
«Тогда весь мир – тюрьма».
Давление Гамлета в этом армрестлинге, усиливается:
«И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий, из которых Дания – наихудшее».
А, здесь, представь, читатель, что Розенкранц и Гильденстерн согласились бы с кронпринцем Дании Гамлетом? Они дали бы ему все основания пронзить их шпагой прямо тут, на месте! Принц не оставляет своим школьным друзьям ни шанса в фехтовании словами! Это – и не по-царски, и не по-дружески, и не по-джентельменски! Что оставалось Розенкранцу и Гильденстерну? Первый:
«Мы не согласны, принц».
Гамлет:
«Значит, для вас она не тюрьма, ибо сами по себе вещи не бывают хорошими и дурными, а только в нашей оценке.
Для меня она тюрьма».
Розенкранц:
«Значит, тюрьмой делает ее наша гордость.
Вашим требованиям тесно в ней».
Гамлет:
«О боже!
Заключите меня в скорлупу ореха, и я буду чувствовать себя повелителем бесконечности.
Если бы только не мои дурные сны!»
Вот и подошли мы к главному, возможно к тому, ради чего Шекспир написал «Гамлет, принц датский». Это – сны! По отношению к «главному» следует судить, кто из персонажей является его «носителем»?
Нет, отнюдь, не принц Гамлет!
§3. Сны разума
Начну с аксиомы: принц Гамлет, безусловно, умный человек. Не просто умный, а мыслитель, философ… Эта аксиома Шекспиром не доказывается. На то она и аксиома. Но я не знаю ни одного перевода «Гамлета, принца датского», ни одной экранизации, даже ни одной книги из многочисленных опусов, посвященных «Гамлету, принцу датскому». Где хотя бы мелькнуло сомнение на счет