мне? – оторопело прошептала.
– Угу, – кивнул Саша. – Ворона передала.
– Ворона?
– Карловна, – шепотом уточнила Мила. Если бы не чужой груженый баул возле ног, я бы однозначно решила – мадам передала аванс за заказную статью. Но приходилось – как ни жал ко – думать, что денежки предназначены не журналистке Алисе Ковалевой, а совсем наоборот.
Пока я горевала над конвертом, Мила выпроводила ухажера за дверь и, подойдя ближе, дотронулась до плеча:
– Ворона сказала – ты сирота… Это, Али сочка, подъемные, Владимировна приказала вы писать…Из белой коробочки возле дверного косяка раздался тихий двойной звонок, и в ряду нескольких лампочек загорелся зеленый огонек. Я вздрогнула, Мила пропищала: «Ой, вызывают!» – и бросилась вон из комнаты.
Я осталась в длинной комнате одна. Компанию мне составляли чужие деньги, чужие вещи и пораженческие мысли. Сказка кончилась. Заколдованный изуродованный замок мстительно заглотил меня в гранитно-каменное чрево, немного пожевал и приготовился извергнуть, дав пинка, как вражескому лазутчику, обманом проникшему в чертог…
А впрочем, почему обманом? Ведь я ни в чем не виновата. В холле нефтяного храма я четко представилась Алисой Ковалевой. Вяземская сама пригласила меня в машину, то ли не расслышав, то ли перепутав мое имя с чьим-то еще…
Пока не поздно, надо найти Ирину Владимировну и объясниться. Не думаю, что путаница чем-то оскорбит надменную богачку, показавшуюся мне вполне вменяемой, и надежда на интервью останется. В конце концов, в возникшей путанице нет моей вины. Только невнимание к малым мира сего самой Вяземской…
Я вышла из комнаты, прошла несколько метров по длинной галерее, но, засмотревшись в окно, выходящее во внутренний двор псевдозамка, остановилась. Пожалуй, следует использовать возможность для знакомства с внутренним устройством знаменитого жилища. Когда еще представится! Если вообще представится!..
Помещение для слуг – людская, если следовать замковой терминологии, – занимало площадь над узкой пристройкой гаражей, похожих на средневековые конюшни. Общий стиль прежней задумки чугунного магната выполнялся даже в малом, и, если бы в тот момент из деревянных ворот гаража конюх вывел оседланного жеребца, я нисколько бы не удивилась. Гарцующий гнедой рысак просился на площадь, исчерченную отпечатками автомобильных шин. Машины – не кони, смотрелись они чужеродно на фоне грубого камня и стен, увитых сеточкой плюща…
Непонятный Дом околдовал очередную жертву. Мне даже глаз не надо было прикрывать, чтобы представить под окнами служанку в длинном платье из домотканого полотна, в чепце с оборками, с совочком в руках, в который она сметает конские «яблоки»… Конюх ласково ее поддразнивает, жеребец перебирает точеными ногами… Дюма, сиреневые сумерки, три мушкетера, леди Винтер…
Помотав головой, я отогнала наваждение и, все еще не отворачивая головы от окон, пошла вперед.
Чуть освещенный коридор вывел меня в библиотеку. Немного постояла возле книжных шкафов – читательские пристрастия могут