все, кто мог ещё чего-то соображать, рыдала от смеха. Я вначале решила, что это я всех так своей реакцией насмешила. И уже начала надувать губы… Но, когда повернулась в сторону звука, вначале обмерла, а через мгновение, закатилась полуистерическим смехом вместе с остальными.
В противоположном от меня углу помещения стояла такая же кровать. Но рядом с ней была редкая в этих местах, дефицитная штуковина – тумбочка. Она указывала, что там отдыхает хрон – пациент либо часто сюда попадающий, либо вообще обречённый доживать здесь свои безрадостные дни…
На той кровати лежала Клавка. Жуткая матершинница и беспридельщица. Не боявшаяся никого и ничего. Кроме, может, инсулинокоматозной терапии (ИКТ), или инсулиношоковой терапии (ИШТ), которые в среде психиатров иногда просто обозначают как «инсулинотерапия».
Для тех, кто не в курсе: ИТ – это один из методов интенсивной биологической терапии в психиатрии, заключающийся в искусственном вызывании гипогликемической комы с помощью введения больших доз инсулина. Вдаваться в тонкости причин назначения всего этого ужаса я не буду, потому как ко мне это не применялось.
Вот эта-то Клавка и выступила в роли будильника в моё первое утро в Чистилище. Само по себе мяуканье было прикольным, но не до такого размера веселья. Хохотали все над тем, как именно предстала спящему ещё народу наша чудо-кошь… Она стояла раком на своей кровати с… поднятой кверху голой задницей, явно имитируя кошку в течке и орала с нутряным надрывом, играя недюжинную кошачью страсть.
Она припадала на согнутые в локтях руки, выгибаясь как настоящая кошка… Виляла тощим костлявым задом слева направо и обратно. Мурчала и терлась заросшим жесткими рыжевато-коричневыми курчавыми волосами лобком об угол замызганной тумбочки.
«Так вот почему она такая засаленная, – пронеслось в моём воспалённом мозгу – она дрочит себя своей тумбочкой, круто.»
Мы рисковали смеяться ещё долго, если бы эту вакханалию не прекратил один из наших охранников, решительным шагом подошедший к шутнице и отвесивший ей чувствительный шлепок по голому заду, в ответ на который она взвизгнула так, словно её черканули лезвием.
– Не балуй, можно подумать- тебе и впрямь больно, – пророкотал мужик, шлёпнув шалунью ещё разок, но уже полегче.
– Конечно, больно, гад ты такой уё… ый, – огрызнулась псевдокошка, потирая ладонью ушибленные ягодицы.
Я успела заметить, что прежде чем убрать от голого тела свою руку, охранник нырнул в раскрытое чрево тётки своим толстым
средним пальцем, на который она с удовольствием присела… Видно было, как он совершил внутри неё несколько фрикций.
Все понемногу успокоились и потихоньку поплелись в туалет умываться, покурить выданных сиг и вернуться обратно, чтобы выстроиться вдоль стенки коридора близ прохода в палату. Дежурная медсестра произвела перекличку и, удостоверившись