рассказывал и рассказывал… Они перешли к мизансценам, и к вере в предлагаемые обстоятельства, и к пластике, и ко всему остальному. Бедный Кристиан не понимал, как ему всё это усвоить.
– На сцене не курить, просто так, без надобности, на неё не выходить, подниматься только по ступенькам. Придумай для себя собственные приметы! Все актёры очень суеверны. Понял? Словом, выдумай образ и живи им. Ведь ты и так не жил никогда по-настоящему.
Только Кристиан уяснил, что такое авансцена и всё остальное, как оказалось, что этих знаний недостаточно. Оказалось, что нужно ещё громко и правильно говорить, а слова героя пьесы нужно прочувствовать и сделать своими.
Но Кристиан, как ни странно, оказался очень способным учеником. У Джорджа отлегло от сердца. Да, конечно, и Стивен, и Гарри, и остальные актёры играли куда профессиональнее, но… а если Кристиану удастся их догнать в кратчайшие сроки? У нового подопечного, кроме красивой внешности, оказался и красивый голос, но непоставленный и довольно тихий. К тому же юноша был немногословен и производил впечатление дикого котёнка.
Ричардсон сразу это заметил, но, впрочем, не удивлялся. В кратчайшие сроки, втайне ото всех… Ох, если бы это был обычный деревенский парень, который прост как валенок, но который зато нормально общается! А этот ведь не подпускает к себе никого. И что толку от его красоты? «Второй Коршун… – думал Джордж, не зная, радоваться или сокрушаться. – Прекрасный, но носящий в себе страшную тайну. И слава богу, если Кристиан только этим станет напоминать мне его, не унаследовать бы ему и его страшную участь…»
И вот такого прекрасного, как ангел, но забитого, как дворовая собака, Джорджу Ричардсону придётся обучать! Не лучше ли вообще обучаться не в «Эливагаре», а на природе, скажем? Но деваться некуда, режиссёр должен сделать «Тахира и Зухру» одним из лучших спектаклей, ведь договор с Августом Фердинандом заключён, отступать некуда.
«Кристиан, конечно, красив. Он как внезапный ливень. Смотришь, и первая мысль: „Как же прекрасен!“ Этот юноша не из тех, к кому нужно сначала приглядеться, привыкнуть, чтобы понять, что он „очень даже ничего“. Но, к сожалению, с характером в точности наоборот: уж слишком нелюдим, с ним нужно подружиться, чтобы начать нормально общаться», – подтвердил соображения Джорджа Генри, когда после первого урока забирал нового актёра. Он-то отлично знал своего крестника! И Ричардсоном овладело беспокойство: ведь в театре главное вовсе не внешность…
Вообще, Джорджу не понравилось, что Генри пришёл за Кристианом. Мастеру хотелось побыть с новым подопечным чуть подольше, получше узнать юношу. И растормошить. Ведь от этого зависело многое.
* * *
Генри и Кристиан вышли из театра.
– Постой тут немного. Мне надо подождать… почтальона.
– Хорошо, – прошептал тот в ответ.
Крёстный отчего-то был не в духе. Отойдя чуть в сторону от юноши, он достал трубку и закурил. Может быть, этот «почтальон»