чему не решился дать ясное определение юный наследник: печаль, тревога, настороженность…
«Но с этим я разберусь позже, – проносилось в его голове. – Ну, а Элизабет…»
Ее глаза излучали одну лишь любовь. Высокая, под стать мужу, чуть располневшая, но не потерявшая гибкой грации и стройности женщина. Чистое, без вмешательства, по крайней мере явного, косметики, продолговатое лицо с миндалевидными серыми глазами, уложенные в высокую прическу черные волосы, лишь искрами пробитые сединой. Серебряный поясок вокруг талии и серебряная брошь в виде лилии украшали ее темно-синее бархатное платье. Элизабет никак не укладывалась в представлении Курта в понятие «бабушка». Тетушкой ее назвать можно было, но бабушка?! В России бабушки выглядели иначе, да и дедушки… Эти мимолетные, очень быстрые мысли, запутавшись в голове молодого человека, смешались в клубок. Но бабушка все-таки бабушка, решил Курт, вытянула из этого клубка нить и повела внука в гостиную, и так, держа в своих тонких пальцах эту нить, повела его и дальше в новую жизнь.
Она научила Курта бытовым вещам, от правильно выбранных приборов за столом до розжига газовой колонки в ванной комнате. Привила ему вкус к гардеробу, сразу приготовив весь джентльменский набор одежды, бритвенных принадлежностей и парфюмерии. Элизабет познакомила его с кругом своих друзей, очень остроумно комментируя особенности их характеров, взаимоотношений в кругу их семей и, особенно смакуя, впрочем, вполне добродушно, некоторые странности их поведения, их индивидуальные привычки.
Дед, признавая приоритет супруги в ознакомлении внука с новым окружением, выждав пару дней, начал с того, что привел его в подземный гараж особняка.
Солидные Mercedes-Benz Typ 770 и Horch 670 Sport Cabriolet вызывали бесспорное уважение и восхищение. Курту было сложно представить, что такие автомобили могут находиться в частной собственности, но то, что ему показал Герберт Рихтер, аккуратно свернув серое полотно с машины ярко-красного цвета, вызвало у юноши восторг, который он не в силах был скрыть.
– Боже, невероятная красота!
Герберт удовлетворенно хмыкнул, что для в высшей мере выдержанного человека было знаком особенной благосклонности, а в данном случае удовлетворения произведенным эффектом.
Alfa Romeo 8C 2300, сверкающая красным лаком элегантного кузова и никелем колесных дисков, доставленная прямо с завода всего за несколько дней перед прибытием наследника, была великолепна.
– Это мы с Элизабет хотим преподнести тебе в качестве нашего подарка по случаю твоего вступления в круг нашей семьи и возвращения на родину.
Герберт, сам почувствовав высокопарность произнесенного, попытался ее снизить и, похлопав машину по переднему крылу, протянул Курту ключи, добавив уже по-простому:
– Сядь, мальчик, посиди в ней, эти итальянцы понимают толк в комфорте, кресла очень удобные.
Курт, понимая, что отказ обидит деда, действительно испытал удовольствие, оказавшись за рулем одуряюще пахнущей новизной машины.
– Но