они окажутся так близко друг от друга в тесной кабинке чудесного автомобиля… Нет, это было свыше его сил…
Однажды на исходе лета Курт оказался на тихой улочке в районе Альстерзее. Он шел под накрапывающим дождиком по скользкой от редких капель брусчатке, намереваясь выпить кофе с булочкой в находившемся неподалеку кафе. Еще горячее солнце сквозь неплотные тучи нагрело мостовую, и дождевая вода, испаряясь, наполнила воздух запахом теплого камня, смешанным с ароматом свежесмолотого кофе, сдобы, легкого дымка из трубы расположившейся рядом пекарни. И таким теплом, таким домашним уютом повеяло на него от всего этого, от окруживших его старинных домов с черепичными крышами, от тихой умиротворенной жизни их обитателей, пения птиц в небесной вышине, что впервые после его приезда в Германию Курт почувствовал всем своим естеством: «Я дома».
Курт поступил на юридический факультет Гамбургского университета. Так решил дед, и у Курта не было причин возражать. В управлении делами всегда нужен хороший юрист, а в том, что внук займется делами семьи, Герберт не сомневался.
Курт с удовольствием погрузился в студенческую жизнь, ушло ощущение неопределенности, стали понятны задачи на ближайшие годы. Он перестал чувствовать себя иждивенцем на содержании у дедушки с бабушкой, он стал человеком, перешедшим в ранг полноценного члена семьи, занимающего определенную, уважаемую всеми ступень, позицию, на которой он готовился стать специалистом, способным на равных зарабатывать хлеб насущный. Окружающая действительность мало интересовала Курта, да он и не разбирался в политической ситуации, которая, тем не менее, была очень острой и в конце концов не могла не затронуть каждого, кто находился в социуме, тем более в студенческой среде. Дед вовсе избегал с ним разговоров на эту тему. Элизабет, как только ей приходилось касаться происходящего на улицах, в рейхстаге и на страницах газет, хмурила брови и меняла тему разговора, лишь иногда бросала:
– Молодежь перебесится, и все успокоится.
Из чего Курт делал вывод, что где-то кто-то все-таки бесится. Но ему настолько это было неинтересно, что он отмахивался от информации, будоражащей общество. Впервые ему пришлось столкнуться с действительностью в университете, когда к нему подошел студент предпоследнего курса Йоганн Леманн. Первое, что пришло в голову Курту, как только Леманн протянул ему руку, как он похож на Ивана. Светлые волосы, зачесанные наверх, умные с искрой голубые глаза, загорелое, чуть вытянутое лицо, спортивная фигура. Он, конечно, видел его не раз в коридорах университетского кампуса, слышал, что этот парень всегда в центре внимания, легкий, общительный, спортсмен, на хорошем счету у преподавательского состава. Но непосредственного общения с этим человеком прежде у Курта не было. Он был удивлен неожиданным вниманием, которое Леманн проявил к нему, первокурснику, ничем не примечательному, скромному студенту.
– Рихтер, – начал Йоганн, – ты ведь из семьи тех самых Рихтеров? –