советской власти, вышедшей замуж за парня из древнего рода хантыйских самых настоящих старейшин. «Заслуженным» он стал еще все при той же советской власти, и, думается мне, не только по принадлежности к симпатичному национальному меньшинству.
Таланта там Господь отмерял немало, надо это признать.
Как, собственно, и «своеобразия».
Но, если отбросить некие «полушаманские», полутворческие «странности», – то вполне нормальный, я бы даже сказал, – просто мировой мужик.
А по совместительству отец хозяина и директора небольшой рыбацкой базы.
На чудесном разливе Оби, в совершенно диком таежном глухоманье. Куда нас Вася в свое время и определил, по знакомству.
Поставили они эту базу, кстати, ровно на том месте, где когда-то было их родовое стойбище: фантастические по красоте и первобытной силе места, каждый год туда стараемся выбираться.
Если дела, разумеется, позволяют.
Нда…
– Я тебе дам «прогоните», – деланно возмущается Лёнчик, – ты от нас теперь даже если и захочешь, то не сбежишь. Когда выходим-то?
Вася жмет плечами.
– Да завтра прям с утра и пойдем. Чем раньше, тем лучше. Мало ли что, лучше засветло все пройти…
Все тихо смеются.
Было тут у нас как-то одно с Васей общее приключение.
С этой же компанией.
После как-нибудь расскажу…
…Тем временем молоденькая, слегка стесняющаяся официантка, приносит Сереге кофе и рюмочку с чем-то коричневым.
Серега старательно вдыхает аромат.
Потом еще раз, только более заинтересовано.
– Девушка, – смотрит укоризненно. – «Наири», безусловно, отличный коньяк. Даже лучше и, заметьте, дороже, чем заказанный мной «Ахтамар». Но тут понимаете, какая закавыка, просил-то я именно «Ахтамар»…
Официантка стремительно краснеет.
– Так кончился «Ахтамар». Хозяин велел вам что подороже налить. Получше. Чтобы не обижались. Он вас по прежним приездам помнит, говорит…
Милая такая провинциальная непосредственность.
И приветливость.
Ну-ну.
Серега неожиданно ухмыляется, хватает официанточку за руку и целует тыльную сторону, судя по всему, внезапно вспотевшей ладошки.
– Спасибо тебе, милая. О-о-опп!
Проводит одной своей ладонью над другой, потом обеими над ручкой смущенной северной девушки и у нее на ладони, невесть откуда, появляются три большие и красивые шоколадные конфеты.
Настоящие, кстати, французские трюфеля.
Девушка краснеет еще стремительнее.
И – вот только меня не спрашивайте как.
Сам не знаю.
Хотя Серега у нас, в общем-то, и не фокусник, конечно.
Хуже.
Финансист.
Причем, поговаривают, – очень даже и не плохой.
А у них еще и не такие фокусы удаются…
…Окончательно смущенная и красная, что твой южный вареный рак, официанточка удаляется от нас чуть ли не бегом.
Василий Николаевич смотрит на Серого укоризненно.
Но