его на недосягаемую высоту перед вошедшим. Несмотря на это, во взгляде, холодном, недоступном, сквозил интерес.
Марпата стоял перед эмиром, не поднимая глаз, ощущая всем своим естеством, как тот молча разглядывал его. Наконец, эмир велел подданному удалиться.
Они беседовали долго. Эмир расспрашивал Марпату, откуда тот родом, как попал в Хаджи-Тархан и правду ли говорят, что его рецепты столь чудодейственны, что им приписывают колдовскую силу?
Марпата искренне удивился словам Харун ад-Дина. За годы жизни в монастыре никому ни разу не пришло в голову подменять врачевание колдовством! Монахи издревле занимались медициной, передавая древние знания из поколения в поколение. Они изучали свойства целебных трав, знали, какое сильное влияние могут оказывать на человека камни и то, что люди употребляют в пищу. Марпата поражался, с какой быстротой облетела город молва о его снадобьях. Ему казалось странным, что на этой земле не знают того, что в Тибете считают обычным.
Марпата все больше овладевал вниманием Харун ад-Дина. Постепенно, в неподдельном интересе эмира, с него слетела пелена надменности. Теперь перед Марпатой сидел ровесник, заинтересованный рассказом иноземца.
– Я хочу, чтобы ты остался во дворце, – Харун ад-Дин серьезно посмотрел на Марпату, – ты интересен мне. Ты много знаешь. Каждый день мы будем беседовать с тобой. – Помолчав, добавил: – …Не только о твоем Тибете. Ты будешь моим врачевателем.
Марпата склонился в поклоне. Он видел – судьба выстраивала путь его будущей жизни. Марпата знал – необходимость, которой дано произойти, случается легко и почти мгновенно. Он еще не осознал этой необходимости, но о лучшей доле мечтать и не стоило. Оставалось только принять предложение султана как данность и не задумываться над тем, какое будущее скрывалось за этой необходимостью.
С тех пор, как Марпата поселился у старика, тот привязался к нему всей душой. Одиночество отступило, позволив Коддусу вновь радоваться жизни. Они беседовали вечерами у скромного очага, разделив на двоих и время и ужин. Старик радовался, что Небо послало ему Марпату. Однако теперь, из-за болезни Зульхакима, Марпата иногда оставался ночевать в аптеке. Вот и сейчас, не дождавшись постояльца, Коддус лег спать, оставив на трухлявом подобии низкого стола ломоть лаваша и приправленный молоком чай. К утру кусок лаваша засох, но Марпаты все не было. Он не пришел ни к вечеру, ни к ночи. Коддус провел в одиночестве несколько дней. Сначала спокойный, теперь он пребывал в замешательстве. Неужели Зульхаким совсем плох и Марпата дежурит у его одра? Но он мог бы прислать служку, как это бывало днями раньше! Каждое утро, теряясь в догадках, Коддус разводил очаг и начинал в одиночестве новый день. Запасы пищи таяли на глазах, и Коддус уже подумывал о том, чтобы в надежде на подаяние вернуться к городской стене.
Сегодня старику не спалось. То ли тревога закралась в душу, терзая воспоминаниями, то ли чудилось что-то, навевая недобрые предчувствия. Едва дождавшись позднего зимнего рассвета, Коддус направился к дому