Он очень быстро ее простил «за причиненные неудобства». А Таня так измучилась, что враз рассыпалась от мутной усталости. Очень скоро она уснула, но так же внезапно проснулась, обнаружив себя прижавшейся к теплой мятой сонной щеке мужа. Он, слава богу, спал, хотя сон у него был раздражительно чуткий. А Таня вдруг с неожиданной ясностью вспомнила события этого вечера и ночи. Вот клуб пустеет, в буфете прибираются Кира с Ленкой, а потом Ленца отчаливает – даже не зная, насколько предусмотрительным был ее своевременный уход, – вот Таня болтает с Давидом о… боже, Малика! Та женщина, что умерла из-за Штопина. Которого теперь настигла месть… Быть может, ларчик открывается так просто! Об этом Таня ничего не сказала следователю. С какой стати! В любом случае она на стороне Рашида. Кажется, так звали мужа Малики, который пропал. И теперь объявился?! Затем, чтобы свершилась справедливость.
Следователь – низкорослый Бисмарк с прямоугольным лицом. Таня, конечно, знала, что основная миссия полицейского ведомства – сотворение гигантской карательно-канцелярской кухни, но такого вдохновенного творца отчетности надо еще поискать! Ко времени его приезда, правда, Николай уже продиктовал своей супруге непреложные принципы общения с органами власти: давать как можно более скупые свидетельские показания и ничего не подписывать. Но не подписать, конечно, не получилось. Все подпишут, а Таня – нет? Бог с ним, речь не об этом. Именно в тот момент ужаса у Тани в голове сложилась галерея образов, увиденных за «скандинавский» вечер. Конечно, знала она не всех. Но описать смогла бы. А к тем, кто не попался в ее поле зрения, у нее выстроился ряд вопросов. Например, к сотрудникам – когда ушли дежурные по библиотеке сверху… Вот за этими самыми дежурствами Таня никогда не следила. Всем этим мудреным распорядком переработок и отгулов ведала Ляля. Светлая и беспомощная. Так, но вчера дежурить не могла, она в пестрой мозаике вечеринки запечатлелась, она была со всеми. И плакала. Нора? Нет, она не могла дежурить – она же главный специалист по зарубежной литературе. Точнее, она библиограф, но со скандинавами у нее какие-то особые отношения… Впрочем, Нора в памяти не всплывает. Или у Тани не идеальная память, как она привыкла считать? Она обожала производить впечатление воспроизведением укромных эпизодов двадцатилетней давности, обволакивать паутинчатым кружевом деталей… но одно дело мирная жизнь, другое дело – жуткий форс-мажор.
Господи, к чему ломать голову, когда есть фотограф. Шустрый малый, который снимает почти на каждом мероприятии в «Грине». Он делает и видеосъемку, надо срочно с ним связаться. Вообще все это обычно делает Бэлла. Ей и шевелиться для подобных мелочей не нужно – птицы удачи сами слетаются к ее кормушке. Нынешний фотограф у нее в фаворе – зовут его Егор, он молод и амбициозен, но без утомительного гонора и никогда не подводит. Ценный кадр. И ведь, скорее всего, после убийства он слиняет… зачем ему пятнать себя дурной славой клуба «Грин». Однако фотографов много, а «Грин» один! Нет, глупости, это только Бэлла считает свое детище