пистолеты, чтобы срочно ухватиться за низкий поручень, идущий по краю крыши. Насколько повезло гвардейцам, которые этого не сделали, неизвестно. Но падение на камни вниз головой, трейлерные колеса и копыта скачущей следом за нами Кавалькады оставляли мало шансов уцелеть. Пожалуй, даже еще меньше, чем этих же шансов было сейчас у нас…
Наскоро пересчитав зацепившихся за крышу прицепа «везунчиков», я глянул на северянина, все еще бьющегося с группой капрала Уртадо. Глянул и увидел, что своими виражами я круто изменил течение их жаркой схватки. Каким бы проворным ни был Убби, а удержаться на ногах при резком крене бронеката и последующей встряске он не сумел. Как, впрочем, и двое его противников, коим еще не довелось познакомиться с братом Ярнклотом. Приемы, которыми Сандаварг и кабальеро хотели друг друга сразить, закончились тем, что все трое попросту скатились к левому борту. После чего их фехтование переросло в обычную потасовку, в которой уже не было прежней красоты и виртуозности.
Увлекаемый своим тяжелым вооружением, крепыш-коротыш очутился у борта раньше кабальеро. Которые, однако, в отличие от Убби, уже имели кое-какой опыт, поскольку кувыркались по палубе не в первый раз. Это позволило им еще в падении развернуться так, что, когда они подкатились к Сандаваргу, шпага каждого из них была выставлена вперед, словно рог антилопы-единорога.
Убби стукнулся затылком об обшивку, но это не выбило его из равновесия. Он не пролежал у борта ни секунды. Стукнулся и тут же вскочил, стремясь оказаться на ногах раньше врагов и напасть на них первым. Но северянин просчитался. Клинки гвардейцев уже были нацелены на него, а он еще не подобрал щит.
Сандаварг едва успел отразить цепью кистеня один удар и почти увернулся от второго, но нанесший его гвардеец все-таки достал шпагой отшатнувшегося противника. Правда, укол пришелся ему не в бок, куда изначально метился кабальеро, а в то место, на каком ни один уважающий себя воин не желает заполучить шрам. И немудрено: ведь гордиться им придется разве что перед самим собой и втайне ото всех.
Убби, конечно, подфартило. Пропущенный им удар мог угодить выше и запросто его прикончить. Однако крепыш-коротыш все равно не обрадовался своему везению. Его и без того красное лицо побагровело еще больше, когда он ощутил у себя в правой ягодице острие вражьего клинка. Взревев не столько от боли, сколько от обиды, Убби, похоже, напрочь позабыл и о щите и о кистене и набросился на обидчика словно раненый лев. Унизивший его гвардеец выдернул шпагу, но для повторного, более точного удара времени ему уже не хватило. Северянин развернулся к лежащему у борта противнику и, перехватив ему предплечье, сначала заехал кабальеро босой пяткой по лицу, а потом резко вывернул тому руку.
За грохотом колес и конским топотом я не расслышал хруст сломанной кости. Но увидел, как рука гвардейца согнулась под таким углом, под каким человеческие руки не способны сгибаться в принципе. Крик боли, который издал кабальеро, тоже не достиг