и вали, кому сказано…
Позади дикого раздался шорох, и не успел он обернуться, как оказался сбит подсечкой наземь. Фонарик отлетел в сторону и свалился в открытый канализационный люк, булькнул, но не погас. Едва заметное пятно света теперь дрожало под мутной водой.
Двое с боков дернулись было вперед, чтобы помочь лидеру, но в грудь каждому из них уткнулся ствол с взведенным курком.
– Нехорошо ты поступаешь, когда обманываешь, Хлебопашец.
Я с облегчением узнал голос Евы, слегка приглушенный фильтрами. Она, не стесняясь, наступила на поверженного охранника и оттолкнула его прихвостней, продолжая держать их под прицелом двух своих «Кугуаров». Те отступили со злобным сопением и встали поодаль.
– Если бы ты не путалась с Эрипио… – прошипел с земли дикий. При упоминании предводителя Нарополя меня коротко кольнула ревность. – Если бы только не путалась…
– И что бы тогда? – поинтересовалась Ева, нагибаясь и стараясь перехватить в полумраке его взгляд.
– Ты знаешь, что у нас делают с непослушными девками. – Он откатился в сторону и поднялся на четвереньки. – Сгнила бы на Кировской.
– Вставай и уходи, – без злости сказала Ева. – Твой путь прямой и короткий.
Перепачканный в грязи Хлебопашец с сопровождающей парочкой, тихонько матерясь, вернулся под крышу остановки. Троица снова слилась с утренней мглой. По большому счету, никакие это были не охранники. Обыкновенное гопьё. Бандиты из свиты Эрипио, которые под предлогом досмотра грабили людей. И подобного отребья на Безымянке водилось в достатке.
Дождь утих, но бесконечная морось продолжала неприятно студить скулы.
Мы, постоянно оглядываясь, перешли на другую сторону шоссе и, обогнув бензозаправку с переломанными колонками, оказались у торца дома. Здесь темнел вход в подвал, из которого можно было попасть в заброшенное бомбоубежище.
Светя фонариками под ноги и держа оружие наготове, мы осторожно спустились, прошли по пыльному коридору сквозь несколько помещений, котельную и оказались перед входом в убежище, перегороженным решетчатой дверью. Я снял с ушка навесной замок, который давно не защелкивался и висел для вида. Крутая лестница вела вниз, к изолированному комплексу ГО. Мы сбежали по бетонным ступеням и закрыли за собой тяжелую переборку.
Я стянул маску с себя, осторожно снял респиратор с Евы и прикоснулся к ее губам. В отраженном свете фонарика было видно, как она прикрыла глаза, отвечая на поцелуй.
От Евы едва ощутимо пахло мускусом, и даже застывший в мертвом воздухе затхлый душок не мог перебить знакомый запах. Скорее всего, она время от времени пользовалась парфюмом – редкой и непозволительной роскошью для обыкновенного жителя подземной Самары. И каждый раз, когда я оказывался рядом с ней, терпкий аромат сводил меня с ума. В такие моменты особенно остро ощущалось желание ни с кем не делиться этой женщиной.
Но мы были гражданами разных территорий…
– Я скучал.
– Чувствую.
Превозмогая растущее притяжение, я слегка отстранил Еву от