наконец, меня от этого прозрачного взора.
– Такую халяву обломил, – шмыгнул носом Вакса, закидывая на плечо рюкзак. – Впадлу, что ль, пожрать было остаться?
Меня передернуло.
Перед глазами стояла панорама мертвого города. В ушах дрожал удаляющийся клекот раненого мэрга и эхом отдавался разговор Комеля с охранником во время путешествия на дрезине. В ноздри бил запах тухлой крови.
И где-то на заднем плане, за всей этой мозаикой, блестели элегантные очочки.
– Впадлу, Егор. Впадлу.
Глава 3. Ева
Поспать толком не удалось. Полночи станция гудела в предвкушении утреннего торжества, и даже в арендованной каморке на дальнем конце платформы слышимость была превосходной. Люд, допущенный к мероприятию, обсуждал перспективы установления прямой путевой связи с Безымянкой и громко возмущался – горожане боялись, что на их законные территории хлынет поток нищих и грязных диких, несмотря на уверения руководства, что миграционная политика, напротив, будет ужесточена. Представители торговых организаций рьяно делили будущую прибыль и договаривались с таможней, завхозом и лысым начальником станции о размере комиссионных. Сталкеры, как обычно, держались особняком. Их отнюдь не радовала перспектива туннельного соединения: ведь теперь на этом участке придется совершать меньше вылазок на поверхность с целью посредничества, а это напрямую ударит по карману. Зато городские поборники культа Космоса ликовали. Им-то воссоединение приходилось как раз на руку: во-первых, у диких вера была развита намного сильнее, чем в Городе, а во-вторых, теперь поставки предметов поклонения принимать будет гораздо проще. Окрыленные возгласы MC Арсения привлекли внимание компании малолетних бандитов. Дело едва не дошло до мордобоя, но охрана успела разогнать шпану и выдворить ее за кордоны, в сторону Клинической.
Часам к пяти гомон чуть-чуть стих, и я задремал. Но сон получился рваный, неспокойный, полный наслоенных друг на друга образов минувшего дня. В конце концов я решил не мучить себя и продрал глаза.
Вакса храпел, откинув голову на рюкзак. Вот кому по боку любые дрязги и шум: хоть в рельсу рядом бей – веко не подымет. С одной стороны, слишком крепкий сон опасен: могут и обобрать запросто, и прирезать. С другой… Завидую, черт возьми! Сам я с возрастом стал спать чересчур чутко и уже не помню, когда последний раз беспечно отдыхал.
Я подхватил сумку, выбрался из каморки и плотно прикрыл за собой дверь.
Ночью электричество экономили, поэтому под сводом, за ажурными металлическими украшениями, горело всего три светильника. Московская в это время суток почти не отличалась от остальных станций: сумрачная, усыпанная переплетенными тенями, наполненная прохладным воздухом из вентиляционных шахт. Правда, к обычным запахам отработанной солярки, пота и дыма примешивался приторный душок креозота – раствором были пропитаны новенькие шпалы в отреставрированном туннеле. В центральной части, возле перекрытого входа на лестницу, все еще царило оживление