За ними пошли и мы. Нужно было поднять оставшийся груз.
На посту остался Лиса. Он лениво развалился за бруствером на камне, прикрыл глаза панамой, зажал между коленями расчехленную винтовку. Со стороны могло показаться, что Лиса дремлет, забив на службу. Но я-то знал, что это не так, далеко не так, и можно быть совершенно спокойным – ничего не ускользнет от глаз Гены.
Тропа была хоть и узкой, но удобной из-за уступов, что-то вроде естественных ступеней, только разновеликих по высоте и ширине, никак в такт не попадешь, все время темп сбивается.
Лопасти «вертушки» вздымали мощные, упругие пылевые стены, давившие плотно в грудь, отбрасывающие тело назад, заставляющие пригибаться. Пыль, мусор, мелкие камешки не давали возможности осмотреться, разглядеть предметы, остро тыкались в лицо и руки, норовили уколоть в глаза.
Хлопнули с Татарином друг друга по спине. Последним на борт заскочил Каримов, обернулся к нам и перед тем, как захлопнуть двери, неслышно заржал, оскалив белые зубы на грязной, запыленной роже, стукнул ладонью правой руки по сгибу локтя левой и что-то проорал нам.
Вот же чучело! Я ухмыльнулся, опустив лицо к груди, прячась от хлещущего пыльно-мусорного урагана.
«Вертушка» прижалась к земле и начала мягко подниматься в рыжее вечереющее небо. Поднявшись над перевалом, машина накренилась, уходя в разворот, и отстрелила первую партию тепловых ракет. И, надо сказать, вовремя. Сквозь оседавшую, почти уже прозрачную пыль хорошо было видно, как гораздо севернее от нас в небо взлетела ракета, поволокла за собой белесый след, покрутилась, чутко реагируя на тепловые выстрелы, и скрылась за скалами, откуда мгновение спустя вспух неслышный разрыв.
Ну что же, вот мы и на дежурстве. Второй подъем оказался труднее. Подустали и груз взяли весь, побольше и потяжелее первого. Тащили втроем. Соплю оставили прикрывать, на спине ведь глаз нет. Хоть я и доверял полностью Лисе, но перебдеть никогда лишним не бывает.
Вот уже за гребнем у поста, перед самым бруствером, скрылась навьюченная фигура Узбека; вот, затравленно дыша, даже с расстояния пятидесяти метров слышно было, как хрипит легкими Малец. Вот-вот и я должен был достичь рубежа. В поясницу больно давил цинк, лежащий на дне рюкзака. Сопля позаботился об удобстве командира, сучонок, ничего нельзя доверить, злился я про себя. Тут и раздались выстрелы. Два. Один за другим. Пуля ударила где-то внизу, звонко дзенькнула о камень и упруго срикошетила в воздух; вторая же обожгла левую щеку, вжикнула юлой о кремневый скол, торчащий из земли, и умчалась прочь. Я тут же упал на колени, выпустил из рук мешки с консервами. Сыто бряцая, мешки покатились вниз. Один тут же прочно засел в расщелине, второй, издевательски похрюкивая, скатился к самому подножию перевала, откуда с таким трудом я его тащил. Я не наблюдал за мешками, просто чувствовал, что происходит, вот и все. Сам же я перекатился через тропу, забился за камень и ждал, ждал выстрелов либо с той стороны, либо от Лисы. Нет. Тишина.
– Эй, Лиса, сука, ты чего молчишь? – перепуганно проорал я.
– Дык,