была полностью готова приниматься за отлов рекламы. Открыла рабочую таблицу, запустила запись эфира… и вдруг ужасно захотела проверить, добавил ли уже Ищенко в друзья мою Джулию или пока еще не добрался до компьютера.
Результат проверки поверг меня в шок, сменившийся глубокой депрессией. Геннадий уже побывал в Интернете после того, как я послала ему заявку. Но он не сказал мне «да». Кнопка «добавить» под его фотографией снова была активна и снова предлагала мне послать запрос о дружбе. Это могло значить только одно: Ищенко отказал.
Поплакав и повздыхав о своей несчастной судьбе около часа или полутора, я приняла решение отправить приглашение повторно. Гена ведь мог перепутать меня с кем-нибудь. Или отказать по ошибке, нечаянно нажать не на ту кнопку, например. Да и сдаваться после первой же неудачи было не в правилах Джулии фон Эрбсен. Внушив себе веру в лучшее, я опять затребовала Гениной дружбы, а потом, стиснув зубы, взялась за работу.
До самой ночи, занимаясь аудитом и проклиная ненавистную «RR-Group», я каждые полчаса заглядывала в социальную сеть. Обнаруживала там, что Ищенко снова отказал, посылала новый запрос, проверяла почту, просматривала новости, засевала виртуальные грядки и возвращалась к работе. Сначала мной руководила любовь, потом отчаяние, затем злость на противного Генку, который упорно отказывался делать то, что от него требовалось.
Работа между тем шла ни шатко, ни валко. Проматывать запись помногу я боялась (как бы не пропустить рекламу), проматывать помалу не было толку. Кроме того, я постоянно отвлекалась и вынуждена была то и дело возвращаться к прослушанному, крутить назад, чтобы записать пропущенный ролик. Одна и та же «новость дня», одни и те же рекламы, одна и та же модная песня, крутившаяся уже четвертый раз за день, и сообщения о пробках в одних и тех же местах выводили меня из себя. Но самым неприятным оказалось то, что много раз прослушанная агитация начала на меня действовать. Если с желанием приобрести коттедж в поселке Пупырчиково я еще могла бороться, то от описаний продукции Кондитерской фабрики № 24, снизившей цены до 1 сентября, не было никакого спасения. «Пралине, зефир, суфле, торты-мороженое…» – соблазнительно перечислял вкрадчивый голос. К десяти часам я поняла, что не смогу работать дальше, если не съем хотя бы маленький кусок торта. К сожалению, в холодильнике ничего подобного не было, а в магазин ввиду позднего часа меня уже не отпустили. Так что пришлось отложить трудовые обязанности на завтра…
Словом, по ряду различных, в основном не зависящих от меня, причин вышло так, что через четыре дня после начала работы был прослушан всего один диск, да и тот с горем пополам. Остальные три я отдала Таньке, которой, видимо, некуда было девать свое время.
…Какой-то сумасшедший выбежал на проезжую часть прямо перед нашим автобусом. Водитель резко затормозил, стоявшие пассажиры повалились друг на друга. Мы с подругой, к счастью, сидели, поэтому ограничились тем, что подпрыгнули на своих креслах и стукнулись лбами