случай для обоих: для нее – симпатичный мужик ее возраста – одинокий, с квартирой, с должностью и машиной, мало пьющий, добрый и умный, для него – красивая баба, в стиле а ля подросток, худенькая, тонкая, с огромным чувством красоты, опять же с квартирой и уже взрослой, собравшейся замуж, дочерью. Казалось бы, оба – идеальные варианты для сорока – то двух лет. Где же такие сохраняются? Таких обычно уводят, они всегда уже заняты, а тут… Взяли и нашлись.
Вместе стало жить легче. Были и свои квартиры – у меня однокомнатная на окраине, у нее трешка в центре. Само собой жить в центре лучше – так и стал этот старый дом нашим совместным жилищем, после того, как выдали замуж ее красавицу-дочь.
Я тогда только – только отошел от длительной и изнурительной любовной драмы. О, какая это была драма! В тесном клубке было сплетено все: и страсть, и нежность, и взлеты до невиданных высот, и открытые глаза, и разочарования с такой жестокой болью, что казалось, никогда уже на месте растоптанной души не смогут вырасти райские цветы любви, и вообще ничего не сможет вырасти.
Такой боли, мне никогда не доводилось испытывать. Ни до, ни после. Это была боль хлипкой души, что словно наколотая на булавку бабочка, трепеща крыльями, вонзала острие все глубже и глубже себе же в сердце. Она стремилась к яркому свету летнего дня, что вдруг открылся ей после унылого, мокрого и грязного покоя кукольного существования. Ошалев от солнечных лучей, огромного синего неба, роскошных цветов на бескрайнем лугу, взлетела и почти сразу же наткнулась на шип какого-то кактуса…
Но солнце светило так заманчиво, что душа моя продолжала к нему стремиться, протыкая свое тело неуклюжими взмахами еще неокрепших крыльев, пока, наконец, не перестала барахтаться и погибла, окостенев и засохнув.
Все кончается – и любовь кончается тоже. Каждый человек хочет любить и быть любимым, но все так запутано в этом мире, что, стремясь к этому, люди получают в итоге лишь страдания, выжженную пустыню души и страх, что это все может повториться.
Может. И повторяется. С другими и по-другому, но повторяется. И часто те, кто клял когда-то любимых за то, что те не так любят, что равнодушны, что могут трезво смотреть на мир, взвешивать и выбирать, сами становятся точно такими же, а их визави плачут по ночам от невозможности растопить чей-нибудь лед и достучаться до прохладного сердца.
А не проклинай любимых, не будь равнодушной свиньей! Получишь сполна все тоже самое, и тогда поймешь другую сторону и начнешь долгое обучение прощению.
Прощать – это главное. Это труднее всего. Потому что прощение это смирение своей гордыни, это способность быть мудрым и честным пред собой, возможность посмотреть на ситуацию с высоты птичьего ( или ангельского) полета. И когда простишь кого-то по настоящему – становится легко, потому что отпускать птиц – удел сильных и красивых людей. Мы же все хотим быть сильными и красивыми, только путь к самим себе – таким гармоничным и правильным, весьма непрост, и усеян ржавыми гвоздями амбиций, тщеславия и страха быть непонятыми.
Простить