догадался, чистоплюй? Так я тебе объясню, но не сейчас. Позже, когда кишки на нож намотаю.
«Мой корабль, – подумал Шелтон. – Мой корабль, экипаж и пушки, вот что ему нужно! Просто необходимо, чтобы встать вровень с Дэвисом! Ну, если не вровень, так вторым главарем вместо Свана…»
Он резко оттолкнул врага, освободив запястье. Теперь они двигались в пяти футах один от другого, пригнувшись, вытянув руку с клинком в сторону, выбирая момент для атаки.
«Чтобы стать сильнее, нужны люди, корабли и пушки, – размышлял Шелтон, не спуская глаз с противника. – Не убив капитана, это не возьмешь. А кого выбрать?.. Того, кто не совсем из своих, кто пристал на время к Береговому братству и не сегодня-завтра уйдет, исчезнет вместе с судном и командой. Таунли наверняка знал о контракте Дэвиса с компанией «Шелтон и Кромби», знал и не торопился. А вот теперь, когда пролив позади, а впереди – сокровища испанцев, самое время подсуетиться!»
Они снова сошлись. Замелькали, зазвенели клинки, и через минуту Питер понял, что он не только сильнее, но и быстрее Таунли. Тот был старше лет на десять, пониже ростом и легче на добрых пятнадцать фунтов. Таунли знал про контракт, а кто такой Питер Шелтон, внук Однорукого Пита, ему известно не было. Шелтоны являлись для него купцами, пусть английскими, но все же купцами. Купец же корсару не соперник, не те у купца умения и дух не тот. Купец, даже рослый и сильный, баран под корсарским ножом!
Он ошибался. Правда, драться Таунли умел, и если бы не уроки деда и многолетний опыт, Питер уже бы лег на палубные доски с распоротым животом. Его учили владеть шпагой, но к этому благородному искусству дед относился с презрением, утверждая, что в бою куда полезнее топор, тесак и нож. Само собой, речь шла о схватке на палубе, в тесноте и толчее, когда ноги скользят в лужах крови, трупы валятся со всех сторон, и проще столкнуть противника за борт, чем нанести удар длинным клинком. Шелтон-старший был несомненно прав, в чем Питер убедился в первом же плавании. А в море он вышел в шестнадцать лет.
Внезапно Таунли перебросил нож в левую руку и попытался воткнуть его Питеру под ребра. Не удалось – молодой и ловкий противник отпрянул, лезвие скользнуло мимо, и капитан «Старины Ника», не удержав равновесия, упал на колено. Ямка между шеей и плечом так и просилась под клинок, но Питер знал, что этот удар станет смертельным – лезвие рассечет сонную артерию, и тут ни один хирург не поможет. Убивать Таунли он не хотел, но проучить его стоило.
Нож опустился, и шею Френсиса Таунли украсила длинная царапина. Как раз за ухом, под волосами; несколько срезанных прядок закружились в воздухе, тонкая струйка крови обагрила плечо.
Таунли вскочил. Холод в его глазах сменился яростью и изумлением; то ли его удивляло, что он еще жив, то ли ловкость, с которой враг доказал свое превосходство. С громким криком он прыгнул к Шелтону, целясь в горло острием ножа, но тот опять увернулся. Правда, на этот раз не так удачно – нож распорол рубаху, задев кожу на плече.
– Джентльмены пустили друг другу