Виктор Улин

Умерший рай (двадцать лет спустя)


Скачать книгу

даже четыре.

      Честное слово, когда я в своей неподражаемой куртке плыл среди гомона обедающих, неся высоко по воздуху четыре подноса фарфоровых кофейных стаканов… В эти минуты я ощущал на себе столько заинтересованных, завистливых, восхищенных и прочих взглядов, сколько, пожалуй, не испытывал за всю жизнь.

      То были мои звездные минуты.

      Как ни странно, занимаясь этими рискованными упражнениями, я ни разу не уронил ни одного стакана.

      Очень скоро снабжение кафетерия было отдано полностью мне.

      И причина заключалась не в моей грациозной ловкости, а в быстроте: я один заменял четырех неумелых подавальщиков, медленно таскавших по подносу.

      Лола из кафетерия

      Обслуживание кафетерия было приятным делом.

      Он находился в стороне от общей раздачи, и там всегда толпился народ. Поэтому буфетчица непрерывно испытывала потребность в чистой посуде.

      И в благодарность за вовремя доставленный боезапас подносчик всегда удостаивался чашечки кофе.

      А надо сказать, что в те годы даже захудалые ленинградские столовые имели автоматы «эспрессо», а кофейное зерно отличалось высоким качеством.

      За годы жизни в Ленинграде я превратился в кофейного наркомана и по возвращении в убогую Уфу испытывал не то чтобы ломку, но тягостное уныние от невозможности удовлетворить одно из привычных желаний.

      В кафетерии посменно работали две буфетчицы.

      Одну я не помню, зато вторую забыть невозможно.

      Не знаю, каким было настоящее имя, но все звали ее на восточный манер Лейлой – или, кажется, Лолой. Форменный передник в области ее груди едва не лопался, обещая нечто совершенно потрясающее счастливцу, который сумеет туда пробраться. А в глаза этой Лолы было опасно заглядывать дольше, чем на секунду. Я не могу объяснить, я даже не помню ее лица – но это было именно так.

      Глаза Лолы грозили засосать в себя – точь-в-точь как шерстистое место между ног Тамары.

      (Думаю, что то место у Лолы просто убивало наповал).

      Он первой налила мне кофе за принесенный поднос. Я еще не знал порядков и полез за кошельком.

      – Да ладно, потом отдашь! – засмеялась буфетчица.

      Потом я уже не стеснялся и всякий раз просил налить «в долг» кофе и даже положить к нему мороженого.

      Носил посуду в кафетерий я очень часто. Пожалуй, чаще необходимого, и у Лолы всегда громоздилась целая гора чистых креманок и стаканов. И даже не из-за кофе с мороженым. Меня подспудно, но страшно влекла к себе эта женщина. Наверное, невероятно порочная по своей сути, источавшая флюиды, с которыми не имелось сил бороться. Мне было приятно даже просто видеть на нее издали.

      Однажды, взглянув так, что мне сделалось одновременно холодно и жарко, Лола поинтересовалась:

      – Все в долг берешь и берешь – а когда отдавать будешь?…

      Теперь, умом прожившего жизнь я прекрасно понимаю, что именно она имела в виду.

      Но тогда мой психологический барьер – подсознание