при необходимости, он выдавался перед пересечением границы. По возращении на Родину тут же изымался. И – вероятно, в целях экономии бумаги на случай, если человеку повезло и он попал на работу с загранкомандировками – хранился в органах внутренних дел ровно год. После чего уничтожался. и для повторного получения требовалось заново пройти сложную процедуру, рассказ о которой впереди.
Однако покажется сказкой и то, что дорогие европейские страны, куда кататься сейчас не по карману большинству из нас, были столь же дешевы как страны содружества. Поскольку официальный обменный курс для выезжающих искусственно поддерживался на уровне семьдесят с чем-то копеек за доллар. Зато о Турциях, Грециях и Египтах никто не смел мечтать как о невероятно дорогой экзотике.
Мой путь в Рейх был, пожалуй, не менее трудным, чем внедрение советского разведчика.
Моя борьба
Вообще-то так переводится название фашисткой библии – сочиненной Гитлером книги «Mein Kampf».
(В моем сознании перефразируется Маяковский: «Фюрер и Германия – близнецы-братья; кто более матери-истории ценен?…»)
Гитлер для меня есть эквивалент Германии. То есть неотъемлемый ее атрибут. Каким бы чудовищным он ни был.
Вот и пришли эти слова, стоило вспомнить, с каким трудом я добивался возможности съездить туда.
Поскольку тогда я еще был студентом, обычная турпоездка мне не светила.
Зато я мог стать бойцом интернационального студенческого строительного отряда. Тем более, что Ленинград и Дрезден считались городами-побратимами, и каждое лето в Германию выезжал интеротряд.
Существовала еще одна возможность: более простая, более дорогостоящая и, на мой взгляд, менее интересная. Так называемая «обменная группа» по комсомольской линии. Сначала в течение какого-то времени – кажется, двух недель – приходилось принимать в Ленинграде, кормить, поить и возить по экскурсиям группу немцев, потом ту же услугу оказывали нам.
Но мне хотелось именно в интеротряд.
Во-первых, он уезжал на целый месяц.
А во-вторых, уже тогда мне подсознательно хотелось узнать страну не по экскурсиям, а изнутри. Дворцы меня не тянули; я вообще равнодушен к пышным архитектурным памятникам. Меня интересовало, как живут там люди.
Попасть в члены факультетского интеротряда было так же сложно, как в отряд космонавтов: он состоял из двух бригад, то есть со всего университета набиралось не больше двадцати человек. Каждый факультет посылал за границу одного, максимум двух человек в год.
(Я оговариваюсь; меня влекла Германия, но имелись еще Югославия, Польша и, кажется, Болгария. Тоже с неимоверно строгим отбором.)
Поездка в интеротряд расценивалась комитетом комсомола как своего рода поощрение за учебу и общественную работу. Для нее требовалось хорошо учиться и побывать в двух местных студенческих строительных отрядах.
Поэтому после первого своего стройотряда я за границу не