недавно пущенную станцию в Северске.
Но даже там можно было прогуляться и по лунному ландшафту эпицентра, если возникнет желание. С риском для здоровья, но не для жизни, если недолго. При условии, что погодка не подкачает.
Демьянов представил, как выглядела бы метеосводка последнего синоптика на Земле: «Устойчивая облачность, ветер северо-западный 15–19 м/с, до 50 м/с в порывах, температура воздуха днем минус 36–41 °C, ночью минус 43–48 °C».
Майор никогда не верил предсказателям погоды. Он вспомнил барометр, который распорядился разместить на наблюдательном посту на поверхности. Кто-то из ученой братии высказал дельную мысль: мол, отслеживание динамики атмосферного давления поможет лучше планировать вылазки и предугадывать приближение ураганов… Затея провалилась – никакой системы в поведении ветров не обнаружилось. Они приходили тогда, когда их меньше всего ждали, принося массу проблем.
Но барометр какое-то время висел. И если б Демьянов не был занят текущими вопросами, он бы заметил, что стрелка почти всегда смещена влево по отношению к нормальным 650 миллиметрам ртутного столба. Среднее давление упало почти на семьдесят. Если б заметил, то не спрашивал бы себя, почему в последние дни ему так тяжело дышать. Майор списывал это на гипертонию и ишемическую болезнь сердца, но прав он был только наполовину.
На самом деле страдал не он один.
Земля потеряла почти десятую часть кислорода, поглощенного в процессах горения и гниения. Над всей Евразией кружились гигантские циклоны – их движение напоминало катание бильярдных шаров после удара кием. Такие же области пониженного давления, хотя и меньшим числом, клубились над Северной Америкой. Они то собирались в стаи, то отталкивались друг от друга, из космоса напоминая гигантские воронки. Эти пылесосы Всевышнего захватывали молекулы воздуха и переносили их на такую высоту, где ослабевало земное притяжение, и они рассеивались в безвоздушном пространстве. В первые сутки, в дни Великого пожара, эти «пылесосы» вытягивали из атмосферы кислород миллиардами кубометров в секунду. Потеря была невосполнимой, потому что царство растений понесло страшные потери от огня и температурного шока. Сгорело дотла не меньше двадцати процентов лесов. Но даже те, что не сгорели и не замерзли, на время прекратили вырабатывать кислород. К сороковому дню продолжали фотосинтез только океанские водоросли в высоких широтах, где облачный покров был не таким плотным.
Высокогорные деревни и города вроде Мехико и швейцарского Давоса вымерли не от радиации или холода. Жизнь покинула их, потому что на высоте больше километра над уровнем моря стало невозможно дышать.
Но рука об руку с этим процессом шел и другой. Вместе с падением давления резко росла влажность. Над океанами бушевали ураганы, сравнимые с бурями на Венере, втягивая в себя миллиарды литров воды и перенося их на сотни, а то и тысячи километров. Влага конденсировалась над стремительно остывающей сушей и выпадала сначала