суше. Соединившись с подкреплениями, Цезарь вернулся в гавань, с легкостью разгромил эскадру египетских кораблей, которая собралась севернее острова Фарос, и с победой вернулся к месту швартовки у стен дворца.
Он был настолько уверен в своей силе, что затем обогнул на кораблях этот остров и напал на египетский флот в его собственной гавани за дамбой, нанеся египтянам тяжелые потери. Затем Цезарь высадился на западной оконечности острова Фарос, который все еще удерживал враг, взял укрепления штурмом и соединился со своими собственными силами, которые были расположены вокруг маяка на восточной оконечности острова. У него был план пройти по Гептастадиуму и, удерживая таким образом и остров, и дамбу, овладеть западной гаванью Счастливого Возвращения и, наконец, вбить в город клин с этой стороны. Но здесь Цезарь потерпел опасное поражение. В то время, когда он лично возглавлял атаку на южную, или городскую, оконечность Гептастадиума, а его люди хлынули на него с острова и с кораблей, стоящих в Большой гавани, египтяне предприняли энергичную атаку на его северную оконечность, тем самым отрезав римлян на узкой дамбе, к ужасу тех, кто наблюдал за сражением с мыса Лохиас. К счастью, римские корабли были поблизости и подобрали тех, кто уцелел в этом кровопролитном бою, когда враг начал теснить римлян с обоих концов дамбы. И некоторое время спустя римские воины взобрались на борт кораблей и уже на полной скорости гребли по Большой гавани. Но на палубу судна, на котором был Цезарь, запрыгнуло такое количество людей, что оно опрокинулось, и теперь перед нами драматическая картина: властелин римского мира спасает свою жизнь вплавь в спокойных водах гавани, держа в вытянутой вверх руке сверток с важными документами, которые он имел при себе в момент катастрофы; Цезарь тащит за собой свой алый военный плащ, зажав его в зубах, и при этом постоянно окунает свою уже довольно лысую голову в воду, чтобы уклониться от метательных снарядов, которые пускали в него победители-египтяне, неистовствовавшие на отбитой у римлян дамбе и кричавшие все одновременно. Но вскоре Цезаря подобрал и принял на борт один из его кораблей, и великий полководец вернулся во дворец, сильно замерзший, в промокшей одежде, с которой ручьями текла вода, потеряв уже в конце плащ, который был заветным символом его ранга. В этом бою погибли четыреста легионеров и некоторое количество моряков; большинство из них утонуло. И теперь, возможно, впервые Цезарю начало казаться, что эта война, которую он вел, не была такой забавной игрой, какой он ее считал. На протяжении по крайней мере четырех месяцев он развлекался во дворце, проводя дни в безделье за своими превосходными и надежными укреплениями, а ночи – наслаждаясь обществом Клеопатры. До того момента Цезарь, вероятно, постоянно получал вести из Рима, где его дела вел Антоний, его громогласный, но надежный помощник, и, очевидно, там не происходило ничего, что делало бы необходимым его возвращение. Будучи во дворце, он не был окружен и не должен был драться за свою жизнь