.

Все это делается для того, чтобы оградить нас от хунну. Неужели мы допустим, чтобы все усилия наших предков пошли прахом? Пусть ваше величество все обдумает, прежде чем принимать решение, прежде чем мы опять погрузимся в пучину войны!»

      Так сказал философ. Император понял всю серьезность его аргументов и призвал к себе посла хунну, который уже собирался в обратный путь. Император направил шаньюю письмо с приглашением посетить столицу. Однако к тому времени шаньюй тяжело заболел и вынужден был отложить свой визит к императору на год. До того дня шаньюев, отправлявшихся с визитом к императору, сопровождала свита в 200 человек. Учжулю-жоди взял с собой 500 человек, «чтобы подчеркнуть свою признательность императору», другими словами, чтобы получить больше подарков. В 1 году до н. э. шаньюй явился в столицу. Из-за необычного поведения планеты Юпитер (которое, возможно, в состоянии объяснить астрономы) покои для шаньюя были приготовлены на территории Зоологических садов. При этом шаньюю объяснили, что это следует расценивать как знак особого уважения. Нечто подобное происходило и с европейскими послами в недавнем прошлом: они принуждены были выражать свое почтение маньчжурскому императору за пределами пекинского дворца. Император одарил шаньюя так же щедро, как и его предшественник в 27 году до н. э., и сверх того подарил 30 000 рулонов шелка, пышные одеяния и 30 000 фунтов шелка-сырца для подбивки одежд. При каждом последующем визите количество подарков возрастало или, по крайней мере, не сокращалось, так что размер этого регулярного налога приобретал большую важность. По возвращении в Татарию Учжулю-жоди отправил к китайскому императору в качестве заложников двух или трех своих вельмож с их женами. Это, видимо, было вызвано тем, что сводный брат Айди – юный император Пинди (чье правление официально началось в 1 году до н. э.) – находился под влиянием вдовствующей императрицы, которая, в свою очередь, была не более чем марионеткой в руках будущего узурпатора Ван Мана. Ван Ман был племянником вышеупомянутого дяди Чэнди по материнской линии и, следовательно, приходился родственником, или cognatus, Айди и Пинди – племянникам Чэнди. Вдовствующей императрице льстило, что среди ее придворных дам есть татарские женщины. Чтобы сделать императрице приятное, Ван Ман намекнул шаньюю, что тот мог бы отправить к китайскому двору одну из дочерей Фучжулэй-жоди, и девушка поехала в Китай.