охранник запер меня вместе с несколькими другими немцами в подвале. Я разровнял под собой уголь, находившийся там, чтобы сделать себе помягче так называемую «кровать», затем лег и попытался заснуть. Пожилой мужчина, лежавший рядом, сильно стонал от полученных побоев. Русский офицер сильно избил его, когда он отказался признать то, что был членом нацистской партии. Должно быть, он чувствовал нестерпимую боль, так долго продолжались его стоны.
У НКВД были свои методы обращения с их жертвами. Одного сорокалетнего фермера, видимо, в чем-то заподозрили.
На допросе ему задали вопрос:
– Состояли ли вы когда-либо в партии?
– Нет!
– Не лгать!
– Действительно я никогда не был в партии!
Но когда фермера обыскали, у него в кармане нашли партийный значок. За столь очевидную улику его безжалостно избили. Факт находки занесли в протокол, и он был сослан как «политический».
Позднее фермер рассказал мне, что его подставили. Когда охранник сопровождал его на допрос, он почувствовал руку в своем кармане. Сначала он подумал, что охранник хочет что-нибудь украсть у него, но потом фермер осознал, что, возможно, его хотят уличить в чем-то.
Спустя какое-то время меня вместе с другими немцами вывезли в другое место и поселили на чердаке какого-то дома в городе. Здесь впервые нам дали хлеб: по два куска каждому. Там мы провели только одну ночь, а на вторую нас перевели в другую комнату.
Когда мы проснулись следующим утром, то услышали звук моторов грузовиков и постоянные гудки. Выглянув в окно, я увидел бесконечную колонну машин американского производства с русскими водителями за рулем. Некоторые стояли на дороге по два-три человека, курили и разговаривали.
Нам дали приказ забрать вещи и спуститься вниз. Мы собрали свои немногочисленные принадлежности, запихнув одеяла в рюкзаки. Целые вереницы людей выходили из домов, а охранники, держа под прицелом людей, направляли их и считали, когда они поднимались в машины. В каждой машине умещалось тридцать человек и один охранник.
Мы ехали в страшной тесноте; очевидно, нас перевозили, как скот. Мы проезжали населенные пункты, города и деревни Западной и Восточной Пруссии, которая совсем недавно процветала. Сейчас эта местность напоминала огромную мусорную свалку. Особенно пострадали города покрупнее. Нас провезли через Морунген, известнейший город Восточной Пруссии, потому что здесь родился философ Иоганн Готфрид фон Гердер. На закате мы проехали Либштадт и Гутштадт. Потом наступившая ночь скрыла все под своим покровом, и только тусклый лунный свет немного освещал дорогу. Тишина, заполнявшая пространство, была похожа на смерть. Упорная борьба между русскими и 4-й армией сровняла города с землей. Только несколько огней виднелись вдалеке, а эти большие торговые центры теперь не существовали. Невозможно передать словами, каково было созерцать обездоленную и растоптанную родину.
Тюрьма
Поездка казалась бесконечной.