уже немало возможностей продемонстрировать врожденную решительность и тренированный ум, позволявший ему находить верное решение при любых обстоятельствах. По моему мнению, он мог бы решать важные и деликатные вопросы с осторожностью, которая умерялась здоровой самоуверенностью, и по этой причине я намеревался поручить ему непосредственное руководство новым человеком, не ставя между ними посредником офицера абвера.
Его приветственные жесты и слова свидетельствовали о легкой бесцеремонности, которую я поощрял как у него, так и у прочих внештатных сотрудников. Такие отношения и взаимное обращение друг к другу Вилли и Шеф подчеркивали наше особое взаимное доверие, а кроме того, служили маскировкой, когда в ней возникала нужда. Мы сели за стол, а Вурр положил рядом с нами донесение Вилли о Риддерхофе. На нем уже стоял штамп «совершенно секретно».
– Неделю назад, – начал Вилли, – я случайно встретил в Амстердаме знакомого, которого давно не видел. Его зовут Питере, и он знает обо мне лишь то, что я время от времени приезжаю в Амстердам по делам. Разумеется, он не имеет понятия, что я военнослужащий и работаю в IIIF. Питере сказал мне, что его четыре недели продержали в тюрьме по подозрению в спекуляции. Но поскольку никаких доказательств не было, в конце концов выпустили. Сидя под арестом, он завязал ряд полезных знакомств. Например, один человек рассказал ему по секрету, что имеет надежный и секретный способ связаться с Парижем, которым пользуется для контрабанды алмазов. Партнеры этого человека соблюдали особую осторожность и тщательно конспирировались по причине участия в прочих незаконных делах. Я сразу же навострил уши, но не стал прерывать Питерса, а лишь сказал под конец, что хотел бы познакомиться с этим человеком. Мол, давно ищу такую возможность, и если сумею ею воспользоваться, то мы все трое окажемся в выигрыше. И позавчера Питере свел меня с этим торговцем алмазами. Его зовут Риддерхоф. Мы говорили только о контрабанде, и Риддерхоф дал мне телефонный номер в Варне, по которому я найду его при необходимости.
Я позвонил ему вчера утром и назначил встречу в амстердамском отеле «Карлтон» в 13.00. Он явился пунктуально, и разговор вскоре перешел на его связи с Парижем. Он несколько раз упоминал, что нуждается в деньгах и что вскоре «провернет крупное дельце». Когда я намекнул, что известные германские власти хорошо оплачивают сведения о тайных способах коммуникации, он чрезвычайно заинтересовался. Похоже, ему чрезвычайно важно получить защиту от валютного контроля, если тот продолжит расследование. Во время легкого обеда Риддерхоф осушил бутылку бордо и начал рассказывать истории о своих приключениях, в основном касавшихся торговли опиумом и борьбы с ней на Дальнем Востоке. Он намекал, что хорошо оплачиваемая работа в разведке – как раз то, что ему надо. Если сражаться придется с англичанами, то тем лучше.
Я дал ему понять, что мне, возможно, удастся раздобыть для него такую работу, но он сперва должен убедить нас, что обладает необходимыми знакомствами. Тогда