уезжать».
Должно быть, я спал совсем недолго и проснулся с той самой мыслью, с которой заснул. Разбудила меня бабушка, которая принесла завтрак и хлопотала возле меня, словно наседка. На мгновение мне показалось, что не было никакой телеграммы, но, окончательно проснувшись, я осознал, что хочу я этого или нет, но это мой последний час в родном доме.
Позавтракав, я надел на себя военную солдатскую форму, спустился в сад, чтобы срезать букет желтых роз, которые следовало отнести на могилу матери. С болью в сердце я положил их на могилу и попрощался с покойницей.
Оставалось время, чтобы как раз успеть на поезд. Прямо у ступенек дома нас ждала самая лучшая наша машина, и водитель, уже одетый в униформу, поставил мои чемоданы на заднее сиденье. Я залез в автомобиль, бабушка с дедом сели напротив меня. Бабушка не верила в войну и в то, что детей забирают из дома, так она говорила дедушке.
– Война – не женское дело, – кратко ответил он. – Георг теперь мужчина и должен служить своему отечеству, я надеюсь, он будет служить достойно.
Бабушка начала плакать, а я смотрел на нее и думал: «Женщины слабые, поэтому свои печали они прячут в слезах». Сейчас я знаю, что это не всегда так.
Приехав на станцию, мы увидели массу молодых людей. Здесь было целых два оркестра, так громко игравших, что я еле слышал, что говорила мне бабушка. Вдруг неожиданно раздался последний предупредительный свисток. Моя бабушка, подобно другим женщинам, стоявшим вокруг, заволновалась, она стала обнимать и целовать меня, умоляя поскорее садиться на поезд. Дед взял меня за руку и сказал:
– Теперь все зависит от тебя, Георг. Не опозорь нашу фамилию. Да поможет тебе Господь, сынок.
Я сел на поезд, который, двинувшись, постепенно набирал обороты, так что дедушка и бабушка скрылись в толпе.
– Пусть Господь не оставит вас тоже! – кричал я, но мои слова заглушались в грохоте колес поезда. Затем и станция исчезла из вида, и я сел на свое место, глядя перед собой пустыми глазами. Впереди меня ждала неизвестность, но я был молод, и, хотя мне ужасно не хотелось покидать родные края, все же я был уверен, что совсем скоро смогу вернуться туда.
Тогда я еще не знал, что начнется война и я никогда больше не увижу свою семью. Но я рад сейчас, что тогда не знал этого.
Вытянувшись на своей полке в пустом купе, я начал читать. Эту книгу о Наполеоне Бонапарте, зная мое увлечение историей, дал мне с собой в дорогу дед. Читая, я пытался избавиться от навязчивых мыслей, но это было бесполезно: они снова и снова лезли в голову.
Поезд прибыл в Берлин в полдень следующего дня. Я сидел на пустой скамейке и ждал поезда на Мюнхен. Думая о том, какое расстояние я проделал, я совсем расстроился, ощутив сильную тоску по дому. Мне никогда раньше не приходилось уезжать из дома дольше чем на несколько дней, и чем больше я думал об этом, тем меньше понимал, что во мне нашли такого, чем я мог бы пригодиться своей стране. Никакой войны не было. Да и Гитлер и Чемберлен были настроены против военных действий. Но почему тогда всех молодых людей