Геббельс поднялся и щелкнул пальцами. Несколько телефонных звонков, и билеты у нас. Через полчаса они уже розданы нужным людям. В тот вечер кинотеатр был полон нацистов…
Остальное вам известно. Несколько выпущенных белых мышей неприятно взбудоражили публику. Газовые гранаты распространяли зловоние. Зал охватила паника. Вызвали полицейских, те обыскали все и не знали, что делать дальше. Арестовать кого-либо за нарушение порядка было невозможно. Зрители дружно требовали продолжить показ фильма».
Как бы то ни было, но из-за снующих по полу мышей и ужасной вони представление пришлось отменить. Геббельс сам продиктовал материал для утреннего номера «Ангрифф». Он сам присутствовал в зале и запомнил все подробности. В итоге прокат фильма во всей Германии оказался под угрозой.
Берлин смеялся, а Геббельс надеялся, что последним будет смеяться он. Но через несколько месяцев выяснилось, что он ошибался. В марте 1931 года в «Ангрифф» был опубликован короткий рассказ о боевых действиях в период Первой мировой войны. Его прислал неизвестный корреспондент, а редактор, посулив тому известность в будущем, пропустил рассказ в печать.
Уже на другой день либеральные берлинские газеты сообщили, что рассказ «неизвестного корреспондента» переписан слово в слово из знаменитой книги Ремарка. На этот раз Геббельсу крыть было нечем.
Но обычно шеф пропаганды не лез в карман за словом. В те дни он нуждался в красноречии, как никогда раньше. 10 февраля 1931 года нацистские депутаты покинули рейхстаг, и Геббельс, утратив парламентскую неприкосновенность, сразу же оказался втянут в множество судебных разбирательств. Среди всего прочего ему пришлось защищаться от обвинения в организации еврейских погромов 13 октября и давать показания под присягой.
«Положение было довольно скверное, – вспоминал он позднее. – Лжесвидетельствовать напропалую было нельзя, так как хватало очевидцев, способных открыть правду. С другой стороны, также было нельзя признаваться, что я сыграл в событиях не последнюю роль, иначе я оказался бы за решеткой. У меня оставался единственный выход».
Ему оставалось одно – притвориться невменяемым. Он кричал на судью, на прокурора, клеветал, разыгрывал безобразные сцены, от которых у присутствовавших волосы вставали дыбом. В конце концов судья приговорил его к штрафу в двести марок за оскорбление суда. Зато Геббельс добился своего: его освободили от необходимости свидетельствовать под присягой. А кроме того, о нем опять писали в газетах.
7
В марте 1930 года Генрих Брюнинг заменил социал– демократа Германа Мюллера на посту рейхсканцлера. Он любил предаваться воспоминаниям о тех временах, когда он в чине капитана участвовал в войне. Не без гордости он также подчеркивал, что находился в оппозиции к революционным событиям 1918 года. Он был честен и добр по натуре, однако не имел представления о том, как остановить упадок экономики и растущие радикальные настроения в массах. Его заботило одно – сбалансированный бюджет.