вздохнул отшельник. – Большой кровью. Это не те победы, которыми мне бы хотелось гордиться. У меня были другие… Солурга, Арам, Сибил, стояние у Анголока… Почему нет ни одной песни о моих настоящих победах? Обидно. Неужели победа, не политая ничьей кровью, даже в памяти людской победой не считается? Обидно. В Солурге не было ни одной жертвы. Арам мы захватили ночью. Погибло пятеро наших и трое врагов. Сибил – ни одной жертвы. Ангалок – одна жертва: вражеский полководец покончил с собой от досады и злости. Ни одной песни о том, как правильно побеждать.
– Смешная штука – история, – сказал посох.
– Всех бы этих историков… – вздохнул отшельник.
– Но если побеждать без жертв правильно, тогда зачем вы убили всех этих наемников? Они ведь обещали уйти, даже в плен просились. – Курт не мог удержаться от этого, как он сам вполне сознавал, бестактного, вопроса.
– Ну, конечно, в плен… – фыркнул отшельник. – Так я им и поверил… – и, немного помолчав, добавил. – Как полководец, я горжусь малой кровью своих побед, еще больше горжусь бескровными битвами. Глупый противник – не страшно. Страшно, когда умный. Умного без крови победишь – поймет, испугается, больше не полезет. Дурак полезет, конечно… ну так дурак – не страшно. Дурака бьешь – умные боятся. Так вот… как полководец, я горжусь такими победами. А как воин… Как воин я хорошо знаю, что нельзя оставлять поблизости от себя недобитого врага. Кроме того, я просто люблю убивать мерзавцев. Есть у меня такая слабость. Но ведь я сразу предупредил, что слухи о моей святости сильно преувеличены.
– А как же так вышло, что вы столько прожили? – Курт наконец решился задать тот вопрос, который волновал его едва ли не больше всего остального. Не бывает ведь такого! Любой скажет, что не бывает. А вот надо же…
– А я со смертью поругался, – смущенно заявил отшельник. – Зашла она ко мне как-то поболтать, а я тогда только-только сюда перебрался и сильно переживал, честно говоря, свое «исчезновение». Поэтому нервы у меня были ни к черту. В общем, оскорбил я ее чем-то и даже сам не заметил. Она свое в ответ – а я еще пуще. И еще. Тогда она ужасно обиделась и сказала, что больше ко мне не придет. Совсем.
– Чего только не бывает… – пробормотал Курт.
– Могу открыть одну страшную тайну, – доверительно предложил ему посох.
– Какую еще тайну? – пробурчал Курт. – Я за сегодня узнал их столько, что скоро из ушей посыплются.
– Жизнь – удивительная штука, – торжественно сообщил посох. – Помня эту тайну, проще разобраться со всеми остальными. Кстати, сейчас твоя очередь рассказывать о себе, так что давай, не тяни.
– А со мной пока ничего такого не происходило, – сказал Курт. – В смысле – ничего настолько интересного не происходило, – поправился он. – Зовут меня, как я уже говорил, Куртом. Сколько себя помню, всю жизнь слонялся с отцом из города в город. Матери совсем не помню. Отец говорил только, что была красавица, но ничего не рассказывал, а после таких расспросов напивался по-страшному и бил меня как сумасшедший, так что