отношение к Simplicissimus[103].
Позже в своей автобиографической книге Троцкий напишет, частично себе в оправдание, что везде как дома чувствует себя и космополит, и революционер с художественными амбициями, интернационалист по убеждению, и что он изучил венские кафе не хуже, чем окопы Красной армии. Для подобного времяпрепровождения молодой человек не мог выбрать лучшего наставника, чем Гельфанд.
В их отношениях Троцкий не был учеником и младшим партнером. Хотя он искренне восхищался Гельфандом, но не мог не отметить, что «в этой тяжелой, мясистой голове бульдога» переплетались «мысли о социальной революции с мыслями о богатстве». Троцкий осуждал друга за безудержное стремление к деньгам, за легкомыслие, непостоянство, лень, которая мешала развитию таланта. Молодой человек смог скоро освободиться от опеки Гельфанда. Он, несомненно, впитал основные идеи старшего друга, но был достаточно независим, чтобы использовать их для создания собственной системы. Он пошел дальше Гельфанда, и в следующей главе мы сможем проследить крах их интеллектуального партнерства.
Но в то время в Мюнхене их внимание было сосредоточено на быстро приближающейся революции. Какую тактику должна избрать партия и какие преследовать цели? Революция в России будет делом буржуазии, как в 1848 году в Европе, или откроет дверь социализму?
В результате обсуждений стало ясно, что Гельфанда в основном интересуют политические и тактические аспекты проблемы, а все внимание Троцкого сконцентрировано на реальных революционных событиях. Тактические предложения Гельфанда были направлены против среднего класса; пролетариату следует быть чрезвычайно внимательным, объяснял Гельфанд в открытом письме Ленину, чтобы не стать подчиненным звеном под командованием либералов. Пролетариат, как показала Лозанна, должен оставаться независимой боевой силой, которая, в случае измены революции среднего класса, сможет вести борьбу с царским режимом на два фронта – против правительства и либералов.
Гельфанд имел в виду не только победу конституционной демократии, но и усиление классовой борьбы; не только реорганизацию существующего строя, но, прежде всего, политический прогресс социалистических организаций.
Троцкий записывал свои мысли и незадолго до отъезда из Мюнхена закончил рукопись. Он предложил рукопись меньшевикам в Женеве, но они были настолько поражены аргументами Троцкого, что отложили публикацию. Они не одобряли нападки Троцкого на русскую буржуазию. Троцкий судил о революционном потенциале по стандартам подпольной работы, и по его оценке средний класс не подходил для участия в революции. Основное бремя борьбы ложилось на плечи пролетариата. Массовая политическая забастовка должна побудить рабочий класс начать наступление. Как выяснилось спустя несколько недель, Троцкий был абсолютно прав.
Дружба с русскими эмигрантами и их политика, какой бы она ни была захватывающей, отнимали все же лишь часть времени, проведенного Гельфандом в Мюнхене. Много сил отнимали деловые