времен Мархлевский работал с ним с 1896 года. Мархлевский родился в Польше в том же году, что и Гельфанд, и идеально дополнял друга. По природе дипломатичный, обходительный, Мархлевский позже весьма успешно улаживал споры, возникавшие в польской партии. В то время как Гельфанд генерировал идеи и разрабатывал планы, Мархлевский спокойно, четко и упорно трудился. Он умел спускать Гельфанда на грешную землю, когда у того излишне разыгрывалось воображение. Мархлевский понимал, что создать издательство – это только полдела, главное – удержать его на плаву. Он был для Гельфанда другом, партнером и директором-распорядителем в одном лице.
Издательство на редкость удачно стартовало. Первое предприятие – открытие пролетарского русского писателя Максима Горького западноевропейской публике – принесло сенсационный успех. Летом 1902 года Гельфанд даже отважился нелегально съездить в Россию, чтобы встретиться с Горьким. На железнодорожной станции в Севастополе, на берегу Черного моря, писатель дал полномочия издателю защищать его авторские права в Западной Европе. Они договорились о том, что Горький будет получать двадцать процентов от сумм заграничных гонораров; остальные деньги (за небольшим вычетом) предназначались русским социал-демократам. Гельфанд подписал соглашение от имени своего издательства, а Горький от русского агентства «Знание», которое ведало финансовой стороной его литературной деятельности[104].
Заключив соглашение, Гельфанд с Мархлевским тут же приобрели последнюю пьесу Горького «На дне». Спустя несколько недель пьеса, поставленная в театре Макса Рейнхарда в Берлине, имела огромный успех. И это было только начало. Пьеса в постановке Рейнхарда прошла более пятисот раз – с аншлагом. Аналогичным образом дело обстояло и в других городах Германии.
Но это был первый и последний финансовый успех издательского дома Гельфанда. Доход от пьесы вскоре был израсходован: частично, чтобы покрыть убытки Verlag slawischer und nordischen Literatur, частично на личные нужды Гельфанда. Ни Горький, ни РСДРП не получили от Гельфанда ни копейки[105].
Какое-то время все было тихо, но во время революции 1905 года Горький и большевики вспомнили о Гельфанде, и разгорелся скандал. От Гельфанда потребовали отчет, но никаких денег у него уже не было. Встал вопрос о личной и финансовой нечистоплотности Гельфанда.
После того как издательство столкнулось с трудностями, по словам Гельфанда, из-за «неблагоприятно сложившихся деловых отношений», он тут же потерял к нему интерес. Октябрь 1905 года стал кульминационной точкой революции в России, и Гельфанд собрал вещи и уехал из Мюнхена в Санкт-Петербург, предоставив расхлебывать заваренную им кашу Мархлевскому; тому ничего не оставалось, кроме как объявить себя банкротом.
Гельфанд поступил безответственно. В этом случае явственно проявились его недостатки: отсутствие стойкости и абсолютное неуважение к друзьям и коллегам. Он рассматривал человеческие отношения