для подаяния. Брезгливо поморщившись, маг делает изящное движение пальцами. С них срывается крохотная искорка, срывается и падает на подставленную ладошку. Мальчишка вздрагивает, смотрит на свою руку испуганно, точно ожидая, что она вот-вот скрутит кукиш, превратится в какое-нибудь чудовище или попросту как следует заедет в глаз.
– Просто покажешь в гильдии свою ладонь, и тебя обязательно выслушают, – говорит главный маг. – Да не трясись так, ничего с твоей рукой не сделалось, я просто оставил на ней метку, которую сможет прочитать любой другой маг, чтоб тебя по ней сразу узнали.
– Метку? – трепеща переспрашивает мальчишка. – А мне теперь как? Мне ею вообще ничего делать нельзя?
– Можно, – вновь морщится главный из магов. – Можешь ею пользоваться, как и раньше. Так, словно с ней и вовсе ничего не случилось.
– А метка… она не сотрется?
– Нет, – раздраженно бурчит маг.
– Она не ядовита? – жалобно вопрошает мальчишка. – А мыть эту руку теперь можно?
– Заткнись, – еще раздраженнее откликается маг. – Я же говорю, ничего тебе от этой метки не сделается. Можешь ее мыть, брить, в ухе ковыряться… Главное – запомни: увидишь старика, моментом дуй в гильдию!
– Все могло быть куда хуже, тебя могли превратить в жабу, – вновь ухмыляется кто-то из его подчиненных.
Мальчишка по-прежнему недоверчиво поглядывает на свою руку, но самих магов почти что уже и не боится. Раз ему дали распоряжение, значит, он нужен. А раз нужен, значит, его не будут убивать. И превращать в жабу не будут. Жаба не сможет прибежать в гильдию, даже если увидит того старика, жаба не сможет показать правую руку, разве что громко квакнуть…
– Да, господин маг, – отвечает мальчишка. – Я все так и сделаю, как вы сказали…
И кланяется. Низко-низко.
– Что-то руки у тебя для попрошайки больно чистые, – задумчиво бормочет главный маг, отворачиваясь.
Крылатые кони магов спускаются из ночной темноты. Маги вскакивают в седла и почти тут же исчезают, растворяются в блестящей от лунного света темноте… темноте, похожей на шелк, обтягивающий тугие бедра танцовщицы. Танцовщица задорно вертит бедрами, а ты утираешь слезы. Ночная тьма впитывает твой страх без остатка. Едва слышно шумит теплая осень…
Что ж, до утра придется переждать, а там… а там нужно постараться как-то устроиться в этой жизни, и уж на сей раз прожить ее как следует. Третьего раза тебе никто не предоставит. Уж таких-то чудес точно не бывает!
Юркая тень скользит знакомыми подворотнями, на бегу соображая, что появилась и еще одна опасность, о которой старик давным-давно позабыл.
«Что ты здесь делаешь? – посверкивая ножом, говорит эта опасность чужакам, внезапно выныривая из подворотни. – Откуда ты? Из какой шайки? Почему на нашей территории? Подаяния просишь? Ты?! Здоровенный деревенский бычок? Подаяние, да? И много подают? А ведомо ли тебе, что тех, кто мне врет, я убиваю? Да-да, вот этим самым ножиком, ты правильно смотришь…»
У нищей, бесприютной,