фамильная собственность. Неудивительно, что Эва возненавидела мужчин, которые так мало ценили ее, и женщин, чья добродетель, похоже, стоила значительно дороже, чем ее собственная.
Сама Эва упоминала эти годы, не касаясь подробностей, в качестве «своей артистической карьеры». Она никогда не отрицала своего театрального прошлого и даже хвастала скромным происхождением, но никогда не сообщала деталей того или другого: о прошлом говорилось только в общих словах. В тех интервью, которые она даровала прессе, когда стала звездой радио, Эва выражается туманно и подчас противоречит сама себе. То она говорит, что состояла в труппе старого Театра комедии, а потом пришла на радио «Насьональ», а то, что сначала работала на радио «Прието», а затем – на радио «Аргентино», и что возможность выйти на сцену впервые предоставил ей Лисео. Может быть, она уже не помнила или же не желала помнить превратности тех дней. Она пробавлялась мелкими ролями, зарабатывая на жизнь рекламой булочек с сыром. Один раз Эва отправилась на гастроли с театральной труппой, которая шаталась по провинциям, и именно ее чары помогли убедить власти разрешить спектакль. Такое существование могло бы сломить дух любого человека, чуть менее выносливого или циничного. Все эти годы Эва не забывала о своей главной цели – преуспеть – и заводила громадное количество знакомств. Сейчас, по прошествии времени, нельзя не сказать, что она обладала феноменальной способностью привлекать внимание влиятельных мужчин и использовать их в своих целях. Ее дар заключался в неизменном эгоизме и неослабной энергии. Не смущаясь, она выставляла себя на обозрение перед всяким, кто предположительно мог быть ей полезен, и привлекала к себе необходимое внимание. А стоило ей добиться этого внимания, она уже не отпускала своей жертвы и преследовала ее лично и в письмах до тех пор, пока не умудрялась выжать всю пользу – до последней капли.
Именно в 1940 году настойчивость, с которой она культивировала полезные связи, наконец была вознаграждена. Эвой заинтересовался спонсор радиопрограммы, богатый мыльный фабрикант. Прежде, работая на радио, она получала не больше тридцати пяти долларов в месяц; теперь же ее зарплата повысилась до шестидесяти и столько же ей платили за проходную роль в театре «Нуэво». С того времени, как она стала регулярно появляться на радио, ее доходы повышались с каждым новым приобретенным другом. Радиоспонсор познакомил ее со своим приятелем – тоже мыльным фабрикантом и спонсором программ, и Эва сменила предмет своей привязанности с той же легкостью, с которой меняла костюмы.
Примерно в это время она переехала в квартиру на Калье Посадас, маленькой, затененной деревьями улочке, мощенной булыжником, которая, беспорядочно петляя, тянулась до фешенебельной Авенида Альвеар. Более обустроенная жизнь и регулярное питание улучшили здоровье Эвы, и теперь, возвращаясь после праздников с холмов Кордоба, она выглядела такой же пухленькой, как любая юная женушка, готовая растолстеть сразу после