гражданских свобод из своей затененной библиотеки – шторы не поднимались не ради обязательной конспирации, как у Иригойена, а потому, что слепому свет не нужен, – окруженный врагами и шпионами, которые радовались его растущей немощи, именно в эти дни Хуан Перон вернулся домой из Европы. Он вернулся в страну, где консерваторы подстрекали военных поурезать гражданские свободы, а радикалы – единственная партия, достаточно сильная, чтобы составить оппозицию военным, – занимались внутренними распрями; где действующий президент с сильнейшей склонностью к антидемократии не имел личных сторонников, а законный президент умирал.
Перона отправили в Анды в провинцию Мендоза – обучать аргентинских «альпийских стрелков» по образцу берсальеров. Но он оказался способен применить на практике не только итальянскую тактику боя в горах.
Некоторые младшие армейские чины были недовольны тем, что их генералы не столько руководят армией, сколько занимаются политикой, в результате чего и возникло тайное общество офицеров – ГОУ, или Grupo de Oficiales Unidos, чей символ веры происходил прямиком из нацистской идеологии. В неофициально изданном коммюнике, которое распространялось только среди членов организации, утверждалось, что великая миссия аргентинской армии – поставить свой народ во главе объединенной Южной Америки – они допускали, что Соединенные Штаты сохранят временный контроль над севером! – взяв за пример титаническую борьбу Гитлера за объединение Европы; что штатских надо изгнать из правительства, поскольку они никогда не сумеют понять грандиозности подобного идеала, и научить работать и исполнять то, что является их истинным предназначением в жизни; и что для совершения всего намеченного требуется железная диктатура. Все эти разговоры о миссии и предназначении были как бальзам на душу для многих аргентинских офицеров, вскормленных на нарциссическом национализме, скрывавшем болезненную неуверенность в собственных силах. Перону, с его внешним добродушием, все еще находящемуся в ореоле своей европейской поездки, получившему из первых рук знание тоталитарных методов, не составило труда стать одним из лидеров организации ГОУ и центром ее интриг.
Членство в ГОУ очень скоро превратилось в нечто чуть ли не обязательное для каждого офицера – из тридцати шести тысяч уклонились от него только трое, однако некоторые, когда на них начинали давить, предпочитали уйти в отставку, но не подчиниться диктату. Говорят, что комитет ГОУ имел в своем распоряжении подписанные каждым офицером заявления об отставке с непро-ставленными датами; использовались они для шантажа или нет, но в одном можно не сомневаться: ни один офицер не получал повышения по службе, даже если он этого вполне заслуживал, если не следовал директивам ГОУ.
В Буэнос-Айресе президент Кастильо с каждым днем становился все менее популярен. Выборы в провинциях привели к такому скандалу, что общественность, вынужденная участвовать в этой бесчестной игре, заявила