.

поосторожнее – он придвинулся к ней с легкой похотливой усмешкой.

      – Вы ведь новенькая, не так ли? Робкая крошка. И молоденькая, – прошептал он, кладя руку ей на бедро.

      Она с такой силой рванулась от него, что лодка накренилась на бок.

      – Сэр!

      Орфей убрал руку и засмеялся.

      – Не бойся, крошка, я знаю правила. Сначала тебя попробует Дракон. – Он вытащил флягу из недр своего плаща и откупорил ее. – За Дракона, Аргуса, Просперо – Властелина Иллюзий и Господина Лжи, – сказал он цинично. – Не сомневаюсь, ты ему понравишься!

      Элис потрясенно смотрела на этого человека.

      – Кому? – вырвалось у нее.

      – Как кому, дорогуша? Люциферу. Кому же еще?

      Она судорожно втянула воздух. Сердце у нее билось тяжело и быстро. Лодочник остановил гондолу у слегка покатой площадки. Кажется, будет весьма неосторожным выйти из лодки; но спутники Элис весело сошли на площадку. Они выходили из гондолы и поднимались по неглубоким ступенькам, вырезанным в известняке и ведущим к низкой полукруглой дверце.

      – Пошли, малышка, пошли. Не мешкай! – Орфей схватил ее за руку и потащил следом за остальными.

      Элис зажмурилась от отвращения, увидев резьбу, украшающую полукруглую дверцу и изображающую веселого, похожего на гнома Приапа, древнегреческого бога мужской плодовитости, совершенно обнаженного, с широкой ухмылкой и забавно гипертрофированным фаллосом. Приап был изображен с пальцем, прижатым к губам, словно он призывал всех входящих в эту дверь хранить тайну.

      – Он очень похож на меня, тебе не кажется? – спросил Орфей, фыркнув; тут человек, шедший впереди, открыл дверь.

      Из подземной огромной пещеры, расположенной за дверью, донеслись музыка и громкие голоса. Музыка поразила Элис. Наполовину она состояла из монотонного пения, наполовину из барабанного боя под яркие удары цимбал и низкое жужжание экзотических турецких инструментов. Из сырой черноты за открытой дверью наплывал запах ладана.

      – Пошли, синие глазки! – игриво пригласил Орфей.

      Конечно, идти за ним в эту черноту было глупо. Элис ощущала, что здесь опасно, но не идти было нельзя – ведь она знала, что где-то здесь находится ее невестка. Во что бы ни впуталась Кейро, было ясно, что именно она, Элис, должна вытащить ее, как это уже бывало не раз. Пряча лицо в капюшоне, девушка призвала на помощь всю свою храбрость и последовала за дородным американцем в полукруглую дверь.

      То, что она увидела внутри, заставило ее похолодеть и застыть на месте. Это мгновение она запомнит до конца дней своих; оно разделило ее жизнь надвое: ее наивное существование до Ревелл-Корта – и после; в это мгновение у нее открылись глаза на существование другого мира, мира тайн.

      Мира Люсьена.

      Запах ладана наполнял ноздри. Повсюду среди светящихся сталактитов горели свечи. Элис пыталась обрести ясность сознания; она была потрясена гротесковой сценой, которая открылась перед ней в огромном пространстве пещеры; казалось, это ожили картины Иеронима Босха. Завораживающая