наступила в результате обтурационной асфиксии. Судя по состоянию трупных пятен, температуре тела и окоченению, девушка скончалась двенадцать— четырнадцать часов назад, то есть в полночь. На коже возле странгуляционной борозды заметны с левой стороны шеи множественные повреждения в виде полулунных и продольных ссадин. На руках есть несколько слабо выраженных ссадин и синяков – следы борьбы. Уверен, прав Аполлинарий Николаевич, – это убийство.
– Да-с! – Начальник сыска, заложив руки за спину, прошелся из угла в угол. – Нежданный поворот дела. – Пожал руку Соколову. – Признаюсь, я готов был выдать разрешение на похороны. Видно, сама судьба свела сегодня нас вместе…
– Дабы отыскать и наказать виновного! – закончил с улыбкой Соколов. – Но это заслуга не моя. Изощренность убийцы и любовь к изящной словесности выдали его с головой. Повреждения на шее говорят: прежде чем засунуть девушку в петлю, преступник душил ее руками.
– Но кому понадобилась смерть этого юного существа?
– Кому-то понадобилась! И вряд ли с целью ограбления: те крохи, что скопила девушка, не тронули – несколько жалких рублей ты сам обнаружил в комоде среди белья.
– Может, ради получения страховки?
– Это надо выяснять. Но страховочного полиса ты, Аркадий Францевич, не обнаружил. Стало быть, корыстные мотивы можно исключить.
Кошко вновь начал расхаживать из угла в угол. Он задумчиво произнес:
– И все же, может, убийца – дядя-железнодорожник? Ведь он вчера вечером посетил убитую? Пожалуй, его следует арестовать.
Соколов вопросительно поднял бровь:
– Мотивы преступления?
– Вот он сам их и расскажет.
Павловский, отличавшийся дотошностью в деле, за что был уважаем начальством, добавил:
– От девушки исходит легкий запах алкоголя. Видимо, перед смертью пила вино.
– «Нежинскую рябину», – уточнил Соколов. – Но есть одна персона, которая достойна нашего всяческого внимания, – лакей ресторана «Волга» Калугин. Если он от горя еще не утопился в проруби, надо встретиться с ним и задать несколько вопросов. И главный: чем он занимался сегодня в полночь?
Кошко согласно кивнул:
– Да, теперь же едем! Полагаю, что ты, Аполлинарий Николаевич, нас не бросишь в трудную минуту?
– Не брошу, мне это дело интересно.
– Григорий Михайлович, отправляйся в морг к Лукичу – отвези труп, а мы с Аполлинарием Николаевичем – в «Волгу».
– Меня возьмите с собой, – попросил Ирошников. – Давно ведь обещали взять на дело. Я вам помехой не буду.
– Мне больше нравится, когда каждый занимается своим делом, – заметил Соколов.
В пику ему Кошко возразил:
– А почему бы Юрию Павловичу с нами не поехать на задержание? Стрельбы, полагаю, не будет.
Ирошников бойко отвечал:
– А хоть и будет, я не шибко боюсь. Мне даже нравится запах пороха.
– Ишь, наш фотограф страсть какой отчаянный, – произнес Кошко. – Поехали!
Соколов,