отторжение, а могла вызвать и отвращение. Ему потребовалось напрячь все свои чувства, обрушить баррикады и стены, воздвигнутые привычкой и волей, чтобы увидеть за холодным мороком, созданным искусством опытной колдуньи, живое пламя души незаурядной женщины. Это был вызов его искусству, и Карл был благодарен Виктории за этот труд души, который и есть главное дело художника, как понимал это сам Карл. А еще она умела «держать мгновение». Обычно даже самая опытная модель продолжает жить и во время сеанса. Она дышит, тело ее движется, она устает, и настроение ее меняется по мере того, как уходит время. Виктория не двигалась и, казалось, даже не дышала. По-видимому, она не знала, что такое усталость, и Карл, стремительно менявший лист за листом, откладывая в сторону готовые наброски, был ей за это благодарен тоже. Два часа времени и десять листов бумаги закончились удивительно быстро, и за все это время Виктория не произнесла ни единого слова.
Закончив, Карл поблагодарил Садовницу за доставленное ему удовольствие и начал складывать рисунки.
– Теперь я смогу работать в своей мастерской, – сказал он. – Полагаю, что ваш портрет, госпожа, будет готов не позднее, чем через десять дней.
– Так быстро? – Казалось, что она совсем не удивлена тем фактом, что позировать больше не придется.
– Я привык работать быстро, – улыбнулся Карл.
– Могу я взглянуть на ваши наброски? – спросила она, подходя.
– Разумеется, – ответил он и протянул ей листы.
Виктория взяла рисунки и, пройдя к круглому дубовому столу, стоявшему посередине гостиной, начала раскладывать их на инкрустированной светлым деревом столешнице.
– Я на самом деле так красива? – спросила она, посмотрев на первый рисунок.
– Да, – коротко ответил Карл. – Вы можете спросить зеркало, оно не обманывает.
– Откуда ты знаешь, сколько мне лет? – спросила она через минуту, рассматривая другой рисунок.
– Разве я ошибся? – вопросом на вопрос ответил он.
– Я еще не решила, хочу ли я с тобой спать! – В голосе Виктории прорезалось раздражение.
– Я думаю, что ты ошибаешься, – не согласился он.
– Я ничего не боюсь! – Гнев прорвал плотину ее выдержки.
– Мы все чего-нибудь боимся, – пожал плечами Карл. – И ты, и я, и Великие Мастера. Даже богам есть чего опасаться.
– Кто это? – спросила она, дойдя до последнего рисунка.
– Что-то не так? – удивился он, подходя к Виктории.
– Все так, но это не я, – объяснила она.
– А кто? – Карл был озадачен.
– Действительно – кто? – усмехнулась Виктория, передавая ему лист.
Карл взял в руки рисунок, и сердце сжалось, и кровь застучала в висках.
«Опять! – с тоской подумал он, глядя на собственный рисунок. – Опять…»
Это и в самом деле была не Виктория.
София
У нее были пышные черные волосы, чуть вьющиеся, волнистые, и смуглая кожа. Сочетание довольно редкое в империи, но оттого делающее