покажете мне Милан? – спросил Винсент.
Джульетта пожала плечами:
– Я знаю только это.
– А остальное? Собор? Ла Скала?
Она снова испуганно огляделась:
– Это для миланцев. Мы сицилийцы, мы работаем.
Картина начала проясняться.
– В таком случае, – сказал Винсент, – я покажу вам Милан. Садитесь…
Он ободряюще улыбнулся. Девушка покраснела.
– Джульетта!
Из окна на втором этаже выглянула пожилая женщина с крестьянским лицом, черные волосы стянуты в тугой узел. Джульетта подняла голову:
– Да, мама, сейчас иду!
Последовал быстрый обмен репликами, и Винсент замер, завороженный мелодией чужой речи.
– Пьяцца-дель-Дуомо, завтра в шесть, – прошептала девушка, прежде чем скрыться в подъезде.
Винсент был на месте, когда часы на соборе пробили лишь четверть шестого. Нетерпение выгнало молодого человека пораньше из тесного номера отеля.
Была суббота, миланцы неспешно фланировали по площади, выходили из бутиков и галереи Виктора Эммануила с коробками и разноцветными пакетами. Винсент понял, почему Джульетта выбрала именно это место: в мире состоятельной публики риск наткнуться на кого-то из ее родни или знакомых минимален.
Винсент опрыскался итальянским лосьоном, который купил в дорогой лавке, надел свою единственную выходную рубашку, отутюженную и накрахмаленную по его просьбе хозяйкой отеля. Кожаную летную куртку, в которой ездил на мотоцикле, сегодня он оставил в номере.
День выдался погожий, с обещанием по-итальянски беззаботного летнего вечера.
Погруженный в наблюдения за мальчишкой, гонявшим по площади голубей, Винсент не заметил, как подошла Джульетта. Одета она была потрясающе, вот только Винсент не видел ничего, кроме ее улыбки. Приветливая, насмешливая и застенчивая одновременно, она будто струилась из самой глубины души. Это была победная улыбка, улыбка вопреки, – улыбка девушки, назначившей свидание мужчине.
Она протянула руку и, прежде чем Винсент вышел из ступора, спросила по-итальянски:
– Итак, вы собирались показать мне Милан?
Через высокие ворота они вступили под своды галереи Виктора Эммануила. В многочисленных кафе под стеклянным куполом отдыхало высшее общество – господа, на время забывшие о делах, дамы с холодными светскими улыбками. Пол был выложен мозаикой, а витрины походили на декорации к сказочным спектаклям. Выставленные в них костюмы и платья не были одеждой в привычном смысле этого слова, то были произведения искусства. Даже двое полицейских, патрулировавших коридоры, будто сошли со страниц модного журнала.
Это была и торговая галерея, и дворец, и собор; рыночная площадь, ставшая музеем и местом вечерних прогулок, сочетавшая обыденность с самой утонченной роскошью.
Несмотря на стоявший здесь шум, Джульетта говорила вполголоса, как в церкви. Она призналась Винсенту, что время от времени бывает