Джульетты родился 11 июня 1955 года на Виа-Лудовико-иль-Моро, 13. Джульетта собиралась рожать в больнице, но Джованни и Энцо работали в ночную смену, когда неожиданно начались схватки, и мама Кончетта вызвала доктора на дом. Вместе они вытащили ребенка на свет божий. Когда Джованни и Энцо вернулись, дома их ждал малыш.
– Успел раньше отца, – пошутил доктор, и они с Энцо рассмеялись.
Совсем не склонный к патетике, Энцо разрыдался. Он взял сына на руки, нежно поцеловал в лоб и возблагодарил Господа.
Джованни никогда не видел сестру такой измученной. Роды были нелегкими и, по словам Кончетты, разрешились успешно лишь ее неустанными молитвами. Джованни сумел поднять сестре настроение, но ему не давала покоя одна мысль. Еще вчера они с Джульеттой были дети, близнецы не разлей вода, тайком курили за церковью, делились друг с дружкой самым сокровенным. И вот теперь она мать. Еще немного – и их тесная квартирка затрещит по швам. Кто-то должен уйти, и этот кто-то, конечно, он, Джованни.
Не успела Кончетта сварить для всех кофе, как в дом хлынули соседи с поздравлениями. То, что Джульетта шла под венец беременной, вызвало шушуканья и пересуды в квартале. В те годы подобное было чревато скандалом даже среди миланцев, что уж говорить о сицилийской общине. Смягчающим обстоятельством стало то, что Энцо и Джульетта были помолвлены. А когда Кончетта принудила молодых к церковному покаянию, община и вовсе успокоилась и со спокойной совестью поздравила семейство Маркони с пополнением.
То, что первенец оказался мальчиком, было воспринято как благословение Божие. По сицилийской традиции он должен был получить имя деда по линии отца – Винченцо. Энцо спросил согласия Джульетты, и она молча кивнула.
Младенец оглушительно орал, пока Кончетта, нацепив на нос старые очки, разглядывала линии на его ладошке.
– Это необыкновенный ребенок, – объявила она благоговейно притихшей публике. – У него есть миссия. Такие рождаются раз в сто лет.
Вечером обитатели квартала прильнули к радиоприемникам. Квартиры же счастливых обладателей телевизионных аппаратов ломились от наплыва гостей. Джульетты, за неимением в семействе Маркони радио, не говоря уж о телевизоре, всеобщее возбуждение не коснулось. Поэтому, когда Джованни в компании других рабочих прислушивался к бормотанию старого приемника в траттории, она спокойно укладывала маленького Винченцо спать.
Между тем новость была ужасной. И не только для ветеранов автомобилестроения, у которых, как говорится, бензин тек в жилах. Позже события того дня признали крупнейшей аварией за всю историю автомобильного спорта.
Почти сразу после старта двадцатичетырехчасовой гонки «Ле-Ман» на трассе столкнулись два автомобиля. В результате немецкая «серебряная стрела» на скорости свыше двухсот сорока километров в час врезалась в заграждение, перевернулась и понеслась на зрительские трибуны, защищенные одним только дощатым бордюром да соломенными тюками. Автомобиль взорвался перед включенной камерой. Капот, передняя ось, двигатель разлетелись в разные стороны, снося людям головы. Больше восьмидесяти человек погибло