коноводами, в чьи обязанности во время боя входил присмотр за конским составом. Когда огонь прекратился, они привели лошадей в городок, рассчитывая, по всей вероятности, на то, что спешенные эскадроны снова сядут в седло и будут отправлены в погоню за отступающим неприятелем. Но что было совсем уж неуместно на площади, так это присутствие здесь в полном составе, даже с зарядными ящиками, конноартиллерийской батареи. Это можно было объяснить только неопытностью батарейного командира. Приближающаяся германская колонна, получив от своих велосипедистов донесение о русских войсках, переполняющих улицы и площадь, могла в любой момент развернуть артиллерию и открыть по городку огонь. Я не думаю, что забота о населении или присутствие красных крестов на зданиях, в которых находилось в общем до сотни больных и раненых, удержала бы германцев от стрельбы по городу. Они прекрасно понимали, что необстрелянные войска могут прийти в крайнее замешательство, когда на узких улицах начнут рваться снаряды.
Я отправил сильную разведывательную партию для наблюдения за направлением движения германских колонн и для того, чтобы задержать их передовые дозоры. Также я распорядился об оставлении города и о движении войск к ближайшему, северному перешейку, охранявшемуся нашими солдатами. Отход из города начался вскоре после полудня. Отступление прошло без особых инцидентов и в отсутствие давления со стороны неприятеля. Наша надежда на получение ценных сведений из захваченных в почтовой конторе писем вполне оправдалась.
В эти дни в небе впервые появились германские аэропланы. Над нашим лагерем постоянно пролетали аппараты «Таубе». Первое впечатление, которое они произвели на русских солдат, очень немногие из которых вообще когда-либо видели аэроплан, достойно упоминания. Как только в небе над ними появлялась воздушная машина, солдаты бросались к своим винтовкам и, не целясь, палили в ее сторону до тех пор, пока офицерам не удавалось убедить их в полной бесполезности такой стрельбы. Через некоторое время большая часть нижних чинов стала относиться к прилету неприятельских аэропланов спокойно, хотя бывали случаи, когда отдельные солдаты открывали по ним огонь, чего поначалу пресечь никак не удавалось. Иногда этот дурной пример оказывался столь заразителен, что солдаты выпускали по аэроплану, летящему на высоте нескольких тысяч метров, обойму за обоймой. Был случай, когда какой-то ротный писарь опорожнил барабан своего револьвера по машине, заведомо находившейся вне пределов досягаемости даже винтовочного огня. Поскольку невооруженным глазом было невозможно отличить черный крест германских аэропланов от красно-бело-синего круга нашей собственной эмблемы, некоторые русские машины были сбиты винтовочным огнем при заходе на посадку на свои аэродромы. Это послужило причиной издания приказа, предписывавшего нашим аэропланам пролетать над своими позициями на малой высоте, чтобы их можно было опознать. Новый порядок, однако, мало