со своими силами – двадцать одной дивизией – был готов подбросить бревно поперек ее пути».
То, что русские считали свое положение крайне серьезным, видно по тому, что они уже бросили в битву на окружение под Смоленском четыре свежие танковые бригады (недавно оснащенные танками Т-34) вместо того, чтобы сберечь их для контрнаступления силами армий, стоявших под Вязьмой и Брянском. Есть некоторые данные о том, что ГКО уже думало о зимнем контрнаступлении. Но следовало предотвратить любой дальнейший развал фронта, чтобы можно было без помех накапливать резервные армии.
Представляется вероятным, что русские переоценивали численность находящихся против них сил и что события 18–19 июля лишили их всех иллюзий относительно перспектив ближайшего контрнаступления. Для Тимошенко сейчас было более чем когда-либо важно освободить дивизии, зажатые под Смоленском, и восстановить соединение с Оршей и фронтом вдоль северного отрезка Днепра. Четыре свежие танковые бригады, присланные неделю назад из резервной армии в район Смоленска, уже исчезли с такой же скоростью, как кубики льда в котле расплавленного свинца. Более того, конфигурация железных дорог делала невозможным повернуть брянскую армию лицом к западу.
В соответствии с этим Тимошенко приказал, чтобы обе армии, идущие на выручку из Спас-Деменска и Рос-лав ля, немедленно переходили в наступление, как только прибудут на поле боя, и дал указания войскам под Оршей и Могилевом внутри Смоленского котла, чтобы они попытались прорваться на юг. Эти атаки против вражеского правого фланга и тыла были рассчитаны на то, чтобы облегчить давление в котле, и подтверждения этого вскоре появились. 22 июля Гудериан сообщил, что «…все части 46-го танкового корпуса вели в то время бои и в настоящее время находятся в соприкосновении с противником» и что от 47-го танкового корпуса «нельзя ожидать пока ничего другого». Чтобы завершить концентрическое давление на германский выступ, окруженные под Смоленском русские повели ожесточенную контратаку в южном направлении. Город находился под непрерывным артиллерийским огнем, и шоссе, и железная дорога не могли быть использованы немцами. 17-я танковая дивизия, передислоцированная от Орши, вела тяжелые бои, и ее командир генерал Риттер фон Вебер был смертельно ранен.
Первым результатом этих атак явилось то, что на восток из окружения вырвалась значительная часть русских дивизий. В ночь на 23 июля выскользнуло не менее пяти дивизий, и ночью 24-го – остатки еще трех. Гот почувствовал первые тревожные признаки в этом районе еще 19 июля и выслал две танковые дивизии дальше на восток. Они должны были сделать длинный «крюк» влево, чтобы перехватить вышедших из окружения. Но эту колонну задержали условия местности. «Это были ужасающе трудные места для движения танков – густые нетронутые леса, обширные болота, отвратительные дороги и мосты, не выдерживавшие веса танков. Сопротивление также становилось более ожесточенным, и русские начали покрывать свой фронт минными