При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900-1916
Царь дал согласие на брак сына. Великий князь узнал от цесаревича, что тот не женится ни на ком, кроме принцессы, которую любит с 1889 года. Много времени заняли необходимые формальности, и только через четыре недели после смерти отца Николай II прошел освященную церковью церемонию бракосочетания.
Узнав об этом, народ только пожимал плечами.
Следующей весной в Москве на празднестве в честь коронации Николая произошло событие, давшее всей России, где каждый был суеверен, повод предвидеть, что Александру Федоровну будут преследовать несчастья.
Предполагалось организовать большой праздник для народа под открытым небом на Ходынском поле. Слухи, что каждый получит подарок с монограммой царской четы, распространялись подобно лесному пожару. Полиции явно не хватало, чтобы сдерживать толпу; заграждения были сметены тысячами мужчин, женщин и детей, еще с вечера собравшихся на Ходынском поле. Сотни были затоптаны насмерть, многие несчастные были задавлены толпой и задохнулись, не сумев выбраться из людской массы.
– Дурной знак. Она принесла нам несчастье. – Так говорили о принцессе Александре Гессенской в русском народе.
Став царицей, она не сумела завоевать любви ни двора, ни петербургского общества.
Будучи болезненно застенчивой, она не любила светских бесед и не владела этим тонким искусством. Отсюда пошли слухи о ее высокомерии.
Великая княгиня Мария Павловна, тетушка Николая II, взялась было опекать ее и провести через светский лабиринт мелких соперничеств и интриг; но получила от императрицы отпор, который с каждым разом становился все сильнее, поскольку императрица пыталась скрыть свою робость за внешней уверенностью, энергичностью и показной силой воли. Впоследствии Александра Федоровна столкнулась с враждебностью не только двора вдовствующей императрицы, который с ростом значимости двора молодой царицы все больше уходил в тень, но и более влиятельного со светской точки зрения двора великой княгини Марии Павловны.
Опытные и респектабельные дамы пытались проникнуть в окружение Александры Федоровны, желая дать ей благоразумный совет, но встречали противодействие. Дамы уходили, бормоча слова, которые не осмелились бы произнести вслух; известно, что остроумные ответы всегда приходят с опозданием. То, что потом высказывали эти дамы, достоинство и самолюбие которых было оскорблено, просачивалось в дворцовые круги в искаженном, вырванном из контекста виде и с намеренно подчеркнутой злобой. За этим следовало прекращение отношений. Вскоре Александра Федоровна оказалась почти совсем без друзей, и каждое личное унижение императрицы вызывало ликование светского общества.
«Что касается моих госпиталей…»
У меня в памяти сохранился еще один типичный случай. Война продолжалась и уносила все больше и больше жизней. Царь пригласил тяжело больного Фредерикса на отдых в Крым. Я отправился с ним из опасения, что его состояние может стать критическим. Как только мы прибыли в Крым,