При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900-1916
тратой времени. Она делала все, что в ее силах, чтобы до минимума сократить эти траты. Она не допускала никаких исключительных обстоятельств или проявлений энтузиазма, не важно, по какому поводу: все должно было быть спланировано в соответствии со сложившейся практикой.
Были еще священные часы чтения вслух по вечерам. Трудно представить себе какое-либо важное государственное дело, которое могло бы заставить императрицу отменить хотя бы один из этих интимных вечеров у камина.
Царь великолепно читал вслух. Он мог читать по-русски, по-английски (язык, на котором их величества говорили между собой и на котором писали), по-французски, по-датски и даже по-немецки (этим языком он владел хуже всего). Заведующий личной библиотекой царя господин Щеглов обязан был предоставлять императору двадцать лучших книг месяца. В Царском Селе эти книги складывались в комнате в царских апартаментах. Однажды, когда я вошел в эту комнату, слуга увидел, как я подхожу к столу, на котором лежали книги. Он попросил меня ничего не трогать. «Его величество, – объяснил он, – сам раскладывает книги в определенном порядке и раз и навсегда запретил мне что-либо переставлять». Из этой пачки царь выбирал книгу для вечернего чтения императрице. Обычно его выбор падал на русский роман, описывающий жизнь одного из социальных слоев его империи.
– Уверяю вас, – сказал он мне однажды, – я боюсь входить в эту комнату. У меня так мало времени, а здесь так много интересных книг! Зачастую приходилось возвращать Щеглову половину книг, даже не разрезав их страницы. – Он добавил, почти извиняясь: – Иногда историческая повесть или мемуары ждут меня здесь целый год. Я так хочу их прочитать, но в конце концов приходится с ними расставаться.
Чтения вслух всегда были любимым времяпрепровождением царской семьи, которая с нетерпением ожидала этих по-домашнему тихих вечеров.
Императрица Александра Федоровна
«Мое личное дело»
Александра Федоровна никогда не понимала, почему дела ее семьи должны интересовать всю страну. «Это мое личное дело, – частенько повторяла она во время болезни царя. – Я бы не хотела, чтобы в мою жизнь вмешивались посторонние люди». Она говорила то же самое всякий раз, когда у цесаревича случался рецидив болезни.
Эта позиция должна была вызвать важные политические последствия.
Находясь в Ливадии, царь слег с довольно серьезной формой тифа. До того как был поставлен точный диагноз, Фредерикс попросил императрицу о встрече через одну из ее фрейлин. Императрица спустилась в сад, но, когда узнала, что министр хочет видеть царя, категорически отказала. Ему пришлось долго объяснять, что по законам империи личное общение императора с членами правительства не должно прерываться ни на минуту. Если царь не может принять министров, необходимо немедленно назначить регента.
Императрица с негодованием отвергла последнее предложение, но обещала, что разрешит Фредериксу завтра утром посетить больного царя, но только ему одному. Фредерикс ушел в полном смущении и недоумевал, что предпринять. Он попросил