посмотрел на свое отображение в зеркале, возможно, чтобы убедиться, что на лице виден тот самый ужас, который он испытывал.
– Билли, ведь такие буфера, как были у нее, редко у кого увидишь, а? – спросил Нед бармена.
– Согласен, – кивнул Билли.
Нед слез со стула, направился к мужскому туалету, остановился около туриста.
– Даже когда рак иссушил ее, буфера остались прежними. Она худела, а они словно прибавляли в размерах. Почти до самого конца она выглядела такой соблазнительной. Так жаль, что ее не стало, не правда ли, Билли?
– Очень жаль, – согласился бармен, и Нед проследовал к мужскому туалету.
Затянувшуюся паузу нарушил турист:
– Вы интересный парень, Билли-бармен.
– Я? Никогда не мочился на окна соседей.
– Думаю, вы – как губка. Впитываете в себя все.
Билли взял полотенце, принялся протирать стаканы, ранее вымытые и высушенные.
– Но при этом вы и камень, – продолжил турист, – потому что, если вас сжать, ничего выдавить не удастся.
Билли продолжал полировать стаканы.
Серые глаза, и без того яркие, заблестели еще сильнее.
– Вы – человек с принципами, а это редкость в наши дни, когда большинство людей не знают, кто они такие, во что верят и почему.
К подобным монологам Билли тоже привык, хотя, надо признать, слышать их ему доводилось нечасто. В отличие от Неда Пирсолла, произносить такие монологи мог только эрудит, но, в принципе, это был все тот же пивной психоанализ.
Он испытывал разочарование. На какой-то момент ему показалось, что этот незнакомец отличается от других двущеких нагревателей, которые повышали температуру винила высоких стульев у стойки.
Улыбаясь, Билли покачал головой:
– Принципы. Вы мне льстите.
Турист маленькими глотками пил «Хайнекен».
И хотя Билл больше не собирался ничего говорить, он услышал собственный голос:
– Не высовывайся, сохраняй спокойствие, ничего не усложняй, не ожидай многого, наслаждайся тем, что есть.
Незнакомец улыбнулся.
– Будь самодостаточным, ни во что не вмешивайся, позволь миру катиться в ад, если ему того хочется.
– Возможно, – не стал спорить Билли.
– Это, конечно, не Платон, – сказал турист, – но тоже определенная философия.
– А у вас есть своя? – полюбопытствовал Билли.
– В данный момент я верю, что моя жизнь станет лучше, если мне удастся избежать продолжения разговора с Недом.
– Это не философия, – улыбнулся Билли. – Это факт.
В десять минут пятого Айви Элгин пришла на работу. Она была официанткой, такой же, как любая другая, и объектом желания, какие встречаются крайне редко.
Билли Айви нравилась, но желания трахнуть ее он не испытывал. И вот это превращало его в уникума среди тех мужчин, которые работали и пили в таверне.
У Айви были рыжие волосы, ясные глаза цвета бренди и фигура, которую всю жизнь искал Хью Хефнер[2].
В свои двадцать четыре года она вроде