узлом на груди. Рядом покоится на подогнутых ногах серый тощий верблюд, весь избитый, с клочковатой шерстью на шее и теле, нагруженный ящиками и корзинами, притороченными к громадному седлу. Его владелец – египтянин, невысокий, гибкий, своим телосложением во многом обязанный пыли дорог и пескам пустыни. На нем выцветший тарбуш, просторное одеяние без рукавов и без пояса, свободно падающее от шеи до колен. Он босоног. Верблюд, беспокоясь под тяжестью груза, время от времени ревет и демонстрирует зубы, но египтянин безразлично прохаживается перед ним, помахивая жезлом и непрерывно расхваливая свои фрукты, только что собранные в Кедроне, – виноград, финики, инжир, яблоки и гранаты.
На углу, там, где переулок выходит на неширокую площадь, сидят несколько женщин, привалившись спиной к серым камням крепостной стены. Одежда их обычна для небогатых жителей страны – холщовое платье, облекающее женщину с головы до ног, собранное свободными складками на талии, на голову наброшен покров или плат, спускающийся до плеч. Они торгуют товаром, хранящимся в глиняных кувшинах, какие доныне используются на Востоке для хранения колодезной воды, и в кожаных бурдюках. Среди кувшинов и бурдюков, прямо на плитах мостовой, не обращая внимания на холодный камень и толпу, играет с полдюжины почти нагих детей; их загорелые тела, миндалевидные глаза и шапки густых волос наглядно свидетельствуют о текущей в их жилах крови сынов Израиля. Их матери время от времени бросают на них взгляд из-под наброшенных на головы платков и с прирожденной скромностью стараются расхваливать свой товар: разлитый в бурдюки «мед винограда» и более крепкие напитки в кувшинах. Их голоса едва слышны в общем шуме, они с трудом могут противостоять куда более сильным конкурентам, длиннобородым крепким парням с босыми ногами, в грязных рубахах, носящим на спине в особых коробах бутылки, нараспев выкрикивающим: «Сладкое вино из виноградников Эн-Гиди!>> Когда покупатель окликает кого-нибудь из этих парней, из-за спины извлекается бутыль, от ее горлышка отводится грязный палец, и в подставленную чашу льется темно-красная кровь ароматных ягод.
Не меньше их кричат и продавцы птиц – голубей, гусей, поющих канареек, соловьев; а также оптовые покупатели птиц, которые скупают их у птицеловов, едва ли задумываясь о всех опасностях этого промысла – ведь птицеловам приходится раскидывать свои сети высоко на скалах и утесах и спускаться в горные расщелины.
Вперемешку с торговцами драгоценностями – проворными мужчинами в цветастой одежде, с белыми тюрбанами чудовищной величины на головах, исполненными достоинства, исходящего от могущества разложенного перед ними товара: сверкающих браслетов, шейных цепочек, небольших слитков золота, – сидят продавцы домашней утвари, одежды, благовоний и притираний, шныряют всевозможные перекупщики любого товара, нужного и ненужного; торговцы животными тащат на поводках и веревках ревущую, мычащую, блеющую живность – ослов, лошадей, телят, коров, баранов, коз, неуклюжих верблюдов, – словом, животных